Однажды орел…
Шрифт:
— «Лисистрата», — пробормотал Мессенджейл.
— Ах да! Ну так вот, эти женщины поступили совершенно неправильно. Им следовало бы взять наличные деньги, кое-какую одежду, детей и уплыть на какой-нибудь красивый, спокойный, поросший пальмами остров, и пусть эти проклятые распутники взрывают друг друга, пока не погибнут все.
— Не слишком ли это близорукий подход?
— Почему же? Может быть, вы полагаете, что это пометает драгоценному роду человеческому размножаться? Не беспокойтесь, всегда найдутся один-два самца, которые, отсиживаясь в безопасном месте, подстрекают других…
— Выбирайте либо одно, либо другое, дорогая, — спокойно произнес он. — Все мы или готовые к самоубийству маньяки, или готовые на самопожертвование герои.
— Не говорите мне этих глупостей… — начала она низким, приглушенным голосом, но, к счастью, в этот момент к ним подошли ее отец и его коллега, и несколько мгновений спустя Мессенджейл благопристойно удалился…
— Ну, а как дела у Сэмюела? — неожиданно спросил Мессенджейл у Томми, хотя прекрасно знал, где находится Сэм и как его дела.
Ее глаза снова потускнели, сделались равнодушными.
— О, у него все хорошо.
— Они теперь в Австралии, он и Бен, — вмешалась в разговор Мардж. — По крайней мере, мы думаем, что они там, на отдыхе и поправке. Оба подхватили малярию.
— Я так и думал. Они весьма отличились при взятии Моапоры. Мы недавно получили радиограмму из Южной зоны. Их называют в ней «золотоносными двойняшками».
— Сэма совсем недавно произвели в бригадные генералы, — продолжала Мардж весело, — а Бену присвоили звание полковника. Разве это не здорово?
— Несомненно. В армии США нет других пехотинцев, кто заслуживал бы этого больше, нежели они.
Итак, Ночной Портье снова догнал его. Превратности войны. Дэмон догнал его, если не считать, что он, Мессенджейл, значительно дольше служит в звании бригадного генерала и должен скоро получить вторую звезду.
— Помнишь, как в Беннинге, Бен, бывало, разражался тирадами о том, как он и Джои будут служить лейтенантами в одной роте? — обратилась Мардж к Томми.
Томми завращала глазами.
— Что бы мы только делали без второй мировой войны?
— Да нет, ты ведь понимаешь, что я имею в виду, дорогая.
— Конечно, понимаю. Иногда мне даже кажется, что наши дедушки собирались служить рядовыми в одном отделении…
— Я слышал, — обратился Мессенджейл к Колдуэллу, — что им посчастливилось спасти положение. Некоторое время оно там, видимо, было критическим.
Генерал утвердительно кивнул и быстро оглядел сидящих за столом людей, увлекшихся теперь своим разговором.
— Да, они там были на волосок от гибели. Едва ли кто-нибудь представляет, как там было худо. Если бы не Сэм… Его следовало бы сделать командиром дивизии, — сердито добавил он.
— А как получилось, что ему не дали дивизии?
— Макартур сказал, что Сэм слишком молод. По-видимому, для того чтобы получить дивизию у Макартура, необходимо достичь возраста Мафусаила. — На лице Колдуэлла появилась ледяная улыбка. — А в Африке всякого, закончившего среднюю школу, считают мудрецом. В пятьдесят два года человек там уже древний старец.
— А кто получил дивизию?
—
— Этого кавалериста?
— Вот именно. Господи, им следовало бы иметь больше здравого смысла… Странный тип этот Макартур. Наделен богатым воображением, суров, великолепный актер, но… — Колдуэлл оборвал фразу, стиснул зубами черенок трубки. — Впрочем, у каждого свои недостатки.
— Ты просто злишься, папа, на то, что тебе не дают командовать боевым соединением, — упрекнула его Томми. — Признайся откровенно…
Колдуэлл спокойно посмотрел на дочь.
— Джо Стилуэллу шестьдесят. Крюгер даже старше. Я думаю, что справился бы не хуже Маггси Маккомба. Или бедняги Уэсти.
— А он тоже в Австралии? — спросил Мессенджейл.
— Нет, Его отправили домой. Заболевание сердца.
— Да, положение, видно, действительно было трудное.
— Я думаю.
— Надеюсь, им дадут хороший длительный отдых в Австралии, — сказала Томми. Теперь она смотрела на Мессенджейла настороженно, но в глазах ее он все еще видел мольбу.
— Убежден, что дадут.
Мессенджейл был уверен, что его лицо выражает печаль — печаль и сострадание. Но в глубине души его снова разбирал подленький смех. Вот она, имеющая особую прелесть сторона службы в оперативном управлении: если ты занимаешь достаточно высокое положение или если правильно действуешь в соответствующем направлении, то не существует таких тайн, которые не были бы тебе известны или о которых ты не мог бы узнать. Он знал очень многое: что Сицилию предпочли Сардинии; что скучный, бесцветный, флегматичный Брэдли скоро станет командиром корпуса; что дивизия, в которой служат Дэмон и Крайслер, в июне примет участие в наступательной операции на Вокаи — извилистом полуострове, простирающемся на северо-запад от безобразной драконьей головы Новой Гвинеи; на это жуткое место с нагромождением скал, массой пещер и непролазными, гнилыми от дождей джунглями. Никто из сидящих за столом не знает этого, а Дэмон и Крайслер и подавно в неведении. Однако это так. Жернова судьбы мелют медленно, но верно…
Слушая Колдуэлла, Мессенджейл вздыхая, но не от скуки. В известные моменты, когда он подходил к сейфу, чтобы извлечь оттуда карты или секретные документы, или когда он присутствовал на конференциях, проходивших в тихих, спокойных, тщательно прибранных кабинетах, его охватывало необыкновенное, ни с чем не сравнимое возбуждение, всепоглощающее, устойчивое и продолжительное. С пересохшими губами, охваченный восторгом, Мессенджейл составлял текст радиограммы с приказом о начале операции, передавал его для отправки, и перед его мысленным взором возникали картины приготовлений к боевым действиям: мигания световой сигнализации на мостиках сотен кораблей, суматоха в штабах в пяти тысячах миль отсюда, раздача оружия и обмундирования, свертывание и установка походных столов, складов, палаток, допрос пленных и беженцев, поток административно-строевых приказов, частных приказов, боевых приказов, докладных записок — грандиозная картина приведения в движение десятков тысяч людей, перебрасываемых в отдаленные районы ожесточенных боевых действий…