Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
– Что, нет желающих? – веселилась Черемисина. – Видишь, Хацапетовка, никто не хочет с тобой сидеть.
– Чепов, отсядь, – раздался негромкий голос со второй парты третьего ряда. Голос Ярика.
– Чего? – не понял его сосед по парте, смуглый, высокий парень. – С хрена ли я должен куда-то отсаживаться? Мне и тут неплохо. Тебе надо, ты и отсаживайся.
– А я говорю отсядь, – Ярик не повышал голос, но сам поднялся, глядя на соседа сверху вниз с самым серьезным видом.
– Чепа, да чё ты? Иди сюда, – позвал его к себе одиночка с задней парты.
Смуглый поднялся,
– Даша, садись со мной, – позвал меня Ярик.
16.
На миг смешки и шепотки затихли. Все уставились на Ярика, но он как будто не замечал ничьих взглядов. Нет, не как будто, ему действительно было плевать на них на всех.
С абсолютно бесстрастным лицом он отодвинул стул рядом с собой, как бы приглашая меня. Я благодарно взглянула на него, хотя лицо все еще горело от унижения, а в груди стоял ком. Сама не знаю, где нашла силы, но все же умудрилась выдавить из себя улыбку и даже ответить ему:
– С удовольствием.
Развернувшись, я пошла к его парте, чувствуя на себе жалящие взгляды. Но многие, как я заметила, смотрели и на Исаева, причём с таким выражением, будто ждали его реакции на происходящее. Однако Исаев молчал. Продолжал, наверное, делать вид, что увлечен болтовней рыжего, и всё остальное его не касается, но я больше в его сторону даже не… Черт! Когда я дошла до парты Ярика, то неосознанно, ну просто совершенно случайно, посмотрела на Исаева и неожиданно встретила ответный взгляд, черный, горящий, немигающий. Меня как кипятком ошпарило от этого его взгляда. И нет, он не слушал рыжего, хоть тот и продолжал ему что-то рассказывать.
Я отвернулась, села, но никак не получалось успокоиться. Чувствовала спиной, что он продолжал меня испепелять, и от этого сама сидела как на углях. Что ему надо? Что вообще за ерунда творится?
А уж кто обрадовался моему перемещению, так это классная. Вероника Владленовна как увидела, что я теперь с Яриком сижу, а Исаев – с рыжим, так прямо просияла. Плохо сдерживая радость, типа с иронией, она отметила:
– Смотрю, у нас тут опять передислокация. Что, не ужились?
– Исаев любит перемены, – ответила с места Черемисина.
– Ну, надеюсь, хоть с Потаниным ты не будешь болтать на уроке, непостоянный ты наш, – кокетливо хихикнув, проворковала она.
Ну не дура ли?
И потом, в течение урока, она несколько раз обращалась к Исаеву, в основном, по теме, но таким приторным тоном… И смотрела на него при этом как кошка. Или я со зла придираюсь?
Да нет, со всеми остальными она ведь разговаривала обычно, по-учительски, а тут…
Пару раз Вероника Владленовна и меня спрашивала, не вызывая к доске, но сухо, без всякого интереса. И смотрела с прищуром, будто ждала, что я сейчас сяду в лужу. Ну а мне тихонько подсказывал Ярик. Только вот она меня даже не дослушала. Оба раза на полуслове прервала и с недовольной миной велела: «Садись».
Я это заметила, потому что всех других она подхваливала, мол, молодец, хорошо, правильно.
Нет, мне ее одобрение
К слову, когда Исаев на ее вопросы отвечал лениво:
– Не знаю.
Она приговаривала со слащавой улыбочкой:
– Ох, ну что же мне с тобой делать…
А когда мы выходили из кабинета после урока, она пропела:
– Андрей, задержись на минутку.
Я невольно заметила, как Катрин многозначительно переглянулась со своей тощей подружкой, которую она ласково звала Юляшей, и ухмыльнулась.
Даже они замемтили, как странно себя ведет Вероника Владленовна. Я даже у Ярика поинтересовалась после алгебры:
– Вероника Владленовна неровно дышит к Исаеву, или мне показалось?
Ярик лишь сдержанно усмехнулся в своей манере. Говорить он не хотел, но я продолжала смотреть на него вопросительно. Он слегка порозовел, занервничал и наконец произнес с явной неохотой.
– Ну, возможно… Я не очень люблю такого сорта обсуждения. Вообще сплетен не люблю. Ну, наши подкалывают, конечно. Постоянно. Особенно девчонки. Мол, класснуха на него запала. Да и пацаны шутки свои тупые отпускают. Но я во всем этом стараюсь не участвовать. Противно. Да и неправда всё это.
Помолчав, Ярик добавил с улыбкой:
– Но вообще, ты наблюдательная. Андрей, конечно, ей нравится, но ты не думай, между ними ничего такого нет.
– Да мне всё равно, – пробормотала я.
– Ну я так… на всякий случай… раз уж ты спросила. Пацаны хоть и шутят, и пошлят про неё, но, точно говорю, у них просто симпатия. Чисто по-человечески. У каждого ведь учителя есть свои любимые ученики, у Вероники вот Андрей. И ничего большего между ними в принципе быть не может. Иначе бы её с треском отсюда выгнали. Да и ему это не надо.
– Сильно ты его знаешь, – мрачно возразила я. – Ты вон говорил, что всё разъяснится. А еще говорил, что я ему нравлюсь. А тут, видишь, что… Серьезно, Ярик, я ничего не понимаю. То он меня в контакте сообщениями забрасывал, звал гулять, ну и вообще… А теперь тупо внес меня в чс. Без всяких переходов. Без объяснений.
Ярик взметнул брови и переспросил:
– В чс? И ничего не объяснил?
– Даже слова не сказал, не написал. Вообще ни-че-го. Я уже не знаю, что и думать.
– Я, если честно, тоже ничего не понимаю. Я удивился, когда он Рыжему перед уроком велел сесть с ним. Но подумал, что, может, вы вчера вечером ну… поссорились. Вот он и… А так, бред какой-то. А хочешь, я спрошу у него, в чем дело?
– Нет! – выпалила я.
– Да давай! Надо же выяснить, с чего он…
– Нет, не надо, – уже спокойнее сказала я. – Во-первых, он сразу догадается, что ты по моей просьбе его расспрашиваешь, и будет ещё унизительнее. А, во-вторых... знаешь, мне уже всё равно, что там ему в голову взбрело. Теперь я сама ничего не хочу. Не нравятся мне такие люди… как ты говоришь, сложные. Вот просто не хочется с ними иметь дел и всё.
Ярик смерил меня долгим, внимательным взглядом, словно пытался что-то понять. Потом кивнул, мол, ну ладно, как скажешь.