Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
– В этом что, как-то замешан Ярик? – с трудом выдохнула я.
Он промолчал, но посмотрел так, что внутри всё оборвалось.
Исаев, подумалось вдруг, совсем не умеет врать. А уж его лицо, его глаза – красноречивее любых слов. А что насчет Ярика?
И хотя сейчас Исаев ничего не сказал, я поняла – за этими их странными отношениями с Яриком скрывается что-то очень плохое…
– Расскажи, – глухо попросила я.
– Прости, – покачал он головой. – Если бы мог – сказал бы, но… не могу. Не проси, пожалуйста. И сама у него не спрашивай. Ни о чем не спрашивай.
– Почему? – сглотнула я подступивший к горлу ком.
– Потому что Яр… понимаешь, он не такой на самом деле. Думаешь, он – скромный правильный тихоня? Ты вообще его не знаешь. Я тоже раньше думал, что Ярик – обычный безобидный ботан. Куда там... Но главное, он что угодно может сделать. Любую подляну. От него не знаешь, чего ждать. Ну и он не хочет, чтобы я с тобой общался. Такие вот дела.
– Но почему ты ему подчиняешься?
Исаев опять отвернулся к окну. Стиснул челюсти так, что выступили и заиграли желваки. Как будто я задела самое больное.
– Ты поэтому не пошел тогда в кино? Поэтому ты мне не отвечал? Из-за Ярика?
Не поворачиваясь, он еле заметно кивнул и закрыл глаза.
Дверь распахнулась, в палату вошел его отец. Я тотчас его узнала. Красивый, статный, холеный. Но мне он больше не нравился. Перед глазами сразу всплывала та сцена в ресторане, с Вероникой. Мне и тогда было неприятно, а сейчас, после всего услышанного, стало просто гадко. Хоть и не вина Исаева-старшего, конечно, что Ярик так меня подставил, но вот противно и всё тут.
Он ещё и разглядывал меня с любопытством. Впрочем, доброжелательно. Даже пошутил:
– О, это же ты, та самая девочка, из-за которой… – Он кивнул на сына. – Ну я его теперь хотя бы понимаю.
Он широко улыбнулся. Наверное, считал, что отвесил мне комплимент, но меня аж передернуло. Да и Исаев сразу вспыхнул.
– Помолчи, – грубо сказал он отцу. Но тот не обиделся. Хмыкнул и прошел к холодильнику. Стоя к нам спиной, начал выкладывать из пакета фрукты и всякие свертки.
– Что-то ты, брат, не ешь ничего… – не оборачиваясь, произнес он. Но Исаев его как будто и не слышал, смотрел только на меня.
– Ладно, мне пора уже.
Я поднялась со стула.
И вдруг Исаев сделал немыслимое – протянул руку и пальцами коснулся моей ладони. Просто провел от запястья вниз, на секунду задержавшись на кончиках пальцев. И от этой малости спину и плечи тут же подернуло мурашками. Растерявшись и густо покраснев, я отступила.
– Даша… ты…
Он замолчал, не договорив.
– Хочешь, я еще как-нибудь приду? – тихо спросила я, его отец явно прислушивался.
– Хочу, – сразу же ответил он. И лицо сделалось такое, будто я ему неожиданный, но очень приятный подарок вдруг преподнесла. Мне это польстило, чего уж. Но потом он добавил серьёзно: – Только не говори ничего… И вообще будь осторожна, молчи, не подавай виду и... береги себя… пожалуйста.
38.
От Исаева я вышла совершенно обескураженной. То, что он сказал о Ярике, буквально разрывало мне мозг. Никак не укладывалось в
Меня прямо-таки ломало – до того не хотелось верить в такую правду о Ярике.
Эта правда – как ведро ледяной воды за шиворот или как обухом по голове… Хотя были моменты, были. Помню, как меня поразила его холодная твердость, когда он говорил с Вероникой. Словно то был другой человек. Или вот взять то, как он облегченно выдохнул, когда я отказалась от мысли навестить Исаева. Я же ведь ещё тогда, ничего не зная, почувствовала в этом что-то не то.
Да и всё остальное, что казалось прежде нелогичным и непонятным, теперь обретало смысл. Их разговоры намеками, злость и грубость Исаева, его необъяснимые перепады, снисходительность Ярика, да вообще всё.
Одно лишь не вписывалось в эту картину – как Ярик, такой спокойный, тихий, мягкий, мог заставить Исаева плясать под свою дудку? Исаева! Которого слушался и уважал весь класс. Да что там – вся школа. Как сумел Ярик его к чему-то принуждать?
Тут я не находила никакого объяснения…
И совсем не понимала, почему Ярик, получается, подставил меня? Мы с Исаевым и без того были во враждебных отношениях. Решил подлить масла в огонь? Но как же это подло и как жестоко…
Погрузившись в свои мысли, я незаметно добрела до остановки и простояла там неизвестно сколько времени, не обращая внимания на проезжающие маршрутки. Спохватилась лишь после маминого звонка. Она меня, оказывается, уже потеряла, а, значит, дома ждал допрос: куда ходила, с кем была. И значит, придется врать, чего я не любила и не особо умела. Однако и признаться нельзя. Потому что для мамы Исаев – как мулета для быка, даже несмотря на случай в бассейне.
Но, слава богу, пронесло. Мама готовилась к открытому уроку, на котором будет присутствовать кто-то важный, и на расспросы времени у нее не было. Я поужинала, села за уроки, и тут зазвонил телефон. Ярик…
Телефон гудел, как жук, скользя по столешнице. Я смотрела на экран и не находила в себе сил ответить на звонок.
Андрей сказал, чтобы я не подавала виду, чтобы вела себя как ни в чем не бывало. Но мне казалось, я так попросту не смогу. Во всяком случае – сейчас. Я не подготовилась, не настроилась. Да и чего уж – мне адски хотелось спросить Ярика прямо, зачем он отправил то видео матери Исаева и подставил меня.
Телефон замолк, но спустя пять минут снова загудел.
– Ответь уже, – раздраженно сказала мама. – Или выключи. Мне мешает сосредоточиться!
Нет, ответить я так и не решилась. Знала, что скорее всего выдам себя, если заговорю. Поэтому на всякий случай написала Ярику эсэмэску: «Извини, не могу сейчас ответить. До завтра».
Он больше не звонил, но в душе появилось смутное ощущение, будто случится что-то плохое и совсем скоро. До самой ночи я места себе не находила из-за этого тягостного и мучительного предчувствия.