Однажды в Бишкеке
Шрифт:
Проза Шалева вообще отличается ровностью: как он написал в 1988-м «Русский роман», так с тех пор пишет и остальные, не опуская планки, не изменяя интонации. Но, хотя некоторые истории и кочуют у него из одного произведения в другое, Шалев еще никогда так откровенно не возвращался на старое место. Неужели у него, заявлявшего, что «факты гораздо легче изобрести, чем обнаружить», иссякла изобретательность? Только дочитав новый роман до конца (с неизменным, важно отметить, удовольствием), мы понимаем, в чем дело.
Ибо именно это и важно: быть верным правде, даже если она неверна тебе, и выкручивать ее, как следует быть, то есть не так, как выкручивают мужчины, а как выкручивают женщины, и пересказывать
Эта декларация звучит тревожно, в ней есть намек на то, что автор честно отжал правду до последней капли и подвел итог. Но отжать правду до конца невозможно, а Шалев вряд ли успокоится и перестанет рассказывать истории. Подождем, я уверен: он еще заставит нас снова развесить уши.
Жидомасонский заговор Умберто Эко
Итак, Умберто Эко взялся в своем новом романе «Пражское кладбище» [138] за еврейскую тему. Читателю не нужно спрашивать себя, какова трактовка: уж, конечно, не антисемитская. Но и тех, кто надеется услышать от маэстро изощренный панегирик еврейской нации, ожидает разочарование. Евреи в романе не проявляют новых черт, не проливают новый свет на историю и вообще ведут себя тише воды и ниже травы, нисколько не мешая основному повествованию.
138
Umberto Eco. Il Cimitero di Praga. Bompiani, 2010.
Главный герой, отвратительный капитан Симонини, ведущий род от пьемонтской знати (дедушка — роялист и антисемит, отец погиб за республику в отрядах Гарибальди), на протяжении всего романа создает для различных секретных служб фальшивые документы, компрометирующие то иезуитов, то евреев, то масонов.
От «Пражского кладбища», как и от других романов Эко, не следует ожидать серьезности (пожалуй, за исключением тех страниц, что посвящены детству героев, — вспомним хотя бы «Маятник Фуко»), Лучше всего эти тексты работали бы вкупе с комиксами на дидактические темы — они в Италии очень популярны. Маэстро всегда склонялся к тому, чтобы в доходчивой форме пересказывать различные исторические эпизоды, щеголяя при этом эрудицией. Приемы, используемые Эко, складываются в отчетливую систему: он неизменно ироничен и в полной мере придерживается доктрины постмодернизма.
Яркое исключение составил роман «Таинственное пламя царицы Лоаны»: огромный, неуклюжий, наивный, сентиментальный, прощальный и на самом деле серьезный. Автор очень солидно анализирует генезис итальянского фашизма, что нам, русским, без надобности, потому что там, где у Эко двадцать страниц рассуждений и теорий, у нас высечен в глазу все это вобравший в себя иероглиф.
В «Пражском кладбище» Эко остался верен себе. Пародийность на сей раз задается тем, что все крутится вокруг бульварных романов: они вдохновляют провокаторов, фальшивками провокаторов вдохновляются литераторы. Разумеется, и сам роман строится как стилизация под бульварную литературу XIX века. Только вот мешает вопрос: а это правда стилизация? Или привычная авторская маска, которую уже не отодрать — только оправдать? И оправдание имеется: Эко проговорился. В одном из интервью он заявил, что пишет такой роман, от которого смогут получать удовольствие даже читатели Дэна Брауна. Возможно, они и получают — надо у них спросить. Но вернемся к евреям.
Про евреев я знаю только то, чему научил меня дедушка. Это племя закоренелых атеистов, учил он меня. Они исходят из того, что блага следует осваивать здесь, а не за могильной плитой. Поэтому все их действия направлены на завоевание мира.
Евреи снились мне каждую
«Сучка из Туринского гетто» — еврейская девушка, отвергшая ухаживания юного Симонини. Австрийский (или немецкий) доктор — молодой Зигмунд Фрейд, олицетворение эмансипированного еврея. Все его выступление в романе сводится к подробному и довольно восторженному рассказу о видах кокаина, способах его применения и оказываемом эффекте.
Еще один фирменный прием Эко — ввод в повествование реальных исторических личностей — на этот раз сработал неважно. Очевидно, потому, что, за исключением главного героя и нескольких проходных персонажей, все действующие лица в романе — реально существовавшие фигуры. При этом Эко заверяет нас, что все они в книге говорят именно то, что говорили в жизни. Так что мы имеем дело не просто с пародией на бульварный роман, но с пародией документальной. И что же интересного рассказывает нам главный мэтр бульварно-приключенческого жанра Александр Дюма (тоже персонаж «Пражского кладбища») об освободителе итальянского народа Джузеппе Гарибальди?
С генералом вы встретитесь очень скоро, — сказал Дюма, и от одного упоминания о генерале его лицо засветилось восхищением. — Со своей светлой бородой и голубыми глазами он напоминает Иисуса с «Тайной вечери» Леонардо. Все его движения исполнены элегантности; голос наполнен бесконечной сладостью. Он кажется человеком спокойным, но произнесите при нем слова «Италия и независимость», и вы увидите, как в нем пробудится вулкан, извергающий пламя и куски лавы. В бой он идет безоружным. Когда начинается схватка, он хватает первую же попавшуюся саблю и бросается на врага. У него только одна слабость: он считает себя заправским выпивохой.
По мере чтения «Пражского кладбища» возникает досадное ощущение, что ты все это когда-то уже читал, а если даже и не читал, то можешь быстренько справиться в Википедии. Так произошло, например, с историей Лео Таксиля, которая у Эко растягивается на полромана, в то время как ее суть излагается за три минуты и ни в каких украшениях не нуждается.
Таксиля советский читатель знал по неоднократно переиздававшейся книге «Забавная Библия». До 1885 года Таксиль, воспитанник ордена иезуитов, активно занимался антиклерикальной пропагандой. Затем он вернулся в лоно Римско-католической церкви и на протяжении 12 лет яростно выступал против масонов, обвиняя их в поклонении Люциферу, черных мессах и других общепринятых святотатствах. Когда в 1897 году Таксиль публично разоблачил себя на вечере в зале Парижского географического общества, заявив, что все это время фабриковал свои брошюры и книги с помощью сообщников, Карла Хакса и профессиональной машинистки Дианы Воган, изображавшей впадавшую в транс масонку, многие ему не поверили. Легенда о злокозненных масонах живет и здравствует по сей день.
Ничего более интересного, чем эта краткая справка, вы в романе Эко о Таксиле не найдете.
Но мы совершенно забыли про Пражское кладбище! Где оно? Как описано? Извольте:
Вот эта сцена. Собравший их голос вопрошает: «Прошло сто лет с нашей последней встречи. Откуда вы и кого представляете?» И голоса по очереди отвечают: рабби Иуда из Амстердама, рабби Биньямин из Толедо, рабби Лев из Вормса, рабби Гад из Кракова, рабби Дан из Константинополя, рабби Ашер из Лондона. Тогда тринадцатый голос из собравшихся начинает подсчитывать богатства всех еврейских общин, а также Ротшильдов и других успешных банкиров. Результат получается по шесть тысяч франков на каждого из трех миллионов живущих в Европе евреев. «Пока что недостаточно, — комментирует тринадцатый голос, — чтобы уничтожить двести шестьдесят пять миллионов христиан. Но этого достаточно, чтобы начать».