Однажды в Древней Греции
Шрифт:
– С чего это ты вдруг взял? – вполне искренне удивился безымянный философ.
– Да так, на всякий случай, спрашиваю…
– Политика меня мало интересует… - беззаботно отмахнулся колоритный старик. – Богоборцы, цареборцы, дворцеборцы… все они мне сам можешь догадаться до какого места. Я гражданин вселенной! Что мне всё это жалкое мирское мельтешение? Я мыслю глобально, я врываюсь дерзкой мыслью в грядущее… а то что происходит сегодня либо происходило вчера, мне глубоко фиолетово…
– Ни хрена не понял, – мотнул головой пленённый олимпиец. – Эк
– Ну это смотря какого бытия… - тут же напустил на себя важный вид родственник Нерея. – Если моего бытия, то оно заключается в вечном поиске ускользающей истины. Ежели взять, к примеру, тебя то смысл твоего существования портить, жизнь несчастным смертным, а что касается этого длинноногого дурака который в отключке, то все его жизненные планы простираются не дальше ближайшего питейного заведения. Нос то у него огурцом? Огурцом! Сразу видно большой специалист по твоему любимому напитку, который сиречь великое зло.
И сказав сие, старец неожиданно бросился с кулаками на Диониса.
– Эй, что там у вас происходит? – встревожено донеслось сверху.
– Кажется, они дерутся, – ответил второй голос. – Нужно позвать капитана… если старикашка олимпийца замочит, одноногий скормит нас акулам…
Люк в потолке со скрипом открылся. Вниз выдвинулась деревянная лестница, по которой тут же спустилось несколько пахнущих вяленой рыбой головорезов.
Катающиеся по усыпанному сеном полу дерущиеся были сразу же разняты. У рычащего от праведного гнева старика уже заплывал свежим синяком правый глаз, а у раскрасневшегося Диониса была в клочья изодрана дорогая расшитая жемчугом одежда.
– Что ж ты, морда олимпийская, бьёшь несчастного дедушку? – строго спросили насупившиеся пираты. – Он тебе, можно сказать, в отцы годится.
– Так ведь это он первым начал, – воинственно размахивая кулаками, прокричал Дионис.
– И вправду говорят, что все вы там на Олимпе немного того… малость двинутые, - мрачно проговорили разбойники. – Почтенный возраст не уважать… разве можно до такой низости опуститься?
– А вы сами тоже хороши… - язвительно скривился Дионис. – Захватили старика в плен, готовите продать в рабство…
– Так ведь мы спасти его хотим, – недоумённо возразили пираты. – Он ведь в Эфиопию плыть сандалии намылил, а его там наверняка сожрали бы. Эти черномазые сплошь людоеды и мясо белого человека у них считается большим деликатесом. Стариком и то бы не побрезговали… бульон бы точно из него сварили.
– Да что у него жрать… - презрительно фыркнул покровитель виноделия, - одна кожа да кости…
– На холодец бы пошёл, – тут же нашлись ушлые разбойники. – А так продадим мы его в гарем богатой амазонской царицы, там дедушку уж точно не обидят… пригреют, обкормят, присмотрят…
– Ну что съел, небожитель недоделанный? – злорадно захихикал родственник Нерея и сунул под нос олимпийца ловко скрученный кукиш.
– Ах ты… - взревел Дионис, бросаясь на вредного старикана.
Но пираты не позволили
На верхней палубе их уже поджидал одноногий громила, казалось, до самых костей пропаленный беспощадным июньским солнцем.
– Я, капитан корабля Офидий! – не очень дружелюбно представился одноногий. – Знай же, олимпийская собака, что тебя взяли в плен не сатир знает кто, а сами тирренские морские пираты…
– Никогда о таких не слышал… - обезоруживающе улыбнулся покровитель виноделия.
Разбойники переглянулись.
– И о трёх успешных набегах на остров Крит тоже не слышал? – не поверил Офидий.
– Не а!
– И о похищении у одного сластолюбца - царя шестидесяти четырёх несовершеннолетних девственниц?
– Не а!
– И о «Весёлом Танате», всегда улыбающимся на нашем чёрном флаге?
– Это вон та тряпка на мачте что ли? – усмехнулся бесстрашный олимпиец. – И что это вы там на нём изобразили, больного рахитом одноглазого ежа?
– Это человеческий череп, – потеряв терпение заорал во всю глотку предводитель разбойников. – И берцовые кости под ним.
– Да ну? – развёл руками Дионис. – А я-то думал, что это портрет твоей безвременно усопшей мамочки, колченогий.
Тут уж Офидий не выдержал и, выхватив из-за спины крепкую палицу, огрел ею божественного пленника по голове. Но то что произошло вслед за этим напугало даже сидящего в трюме сумасшедшего философа.
Крепкая палица не причинив решительно никакого вреда Дионису со звонким щелчком отскочила от его невредимой головы и со всего размаха врезалась в широкий загорелый лоб предводителя пиратов.
– Ай-я-я-я-я… мой нос… - истошно завопил Офидий. – Он сломал мой прекрасный античный нос…
– Что там происходит? – хрипло заорал из трюма полоумный родственник Нерея. – Немедленно расскажите мне, что там у вас стряслось?
– Слава Зевсу, внешняя защита заработала, – с облегчением вздохнул покровитель виноделия. – Кстати, если приложить к носу лёд, возможно, поможет. Хотя откуда у вас дикарей на корабле лёд, в самом то деле, что это я несу? Между прочим, чрезмерное увлечение пирсингом вредит здоровью. Вы, ребята, лучше поменьше уши да носы свои дырявите, говорят, таким вот образом в крепкий молодой организм проникает разная инфекция, синуситы-гаймориты там всякие, стоматиты, геморрой… ветрянка…
– Да заткните же ему пасть, – взвыл одноногий и покровителя виноделия поспешно запихнули обратно в трюм.
– Что там произошло? – обиженно поджав губы, строго спросил всклокоченный безымянный философ. – Я слышал совершенно дикий нечеловеческий крик? Кого-то убили?
– Кое-кто слегка получил в свой недостойный античный пятак, – радостно пояснил Дионис, не способный долго держать на кого-либо зла и уже простивший дерзко поведение сумасшедшему дедугану. – Я преподал этим оборванцам отличный урок. Полагаю, они надолго его запомнят. Более того, это только самое начало моей будущей воспитательной программы.