Однажды в Лопушках
Шрифт:
Чревато.
— И все-таки я не понимаю, какой в этом смысл, — раздраженный голос Ольги Ивановны доносился издалека, и, кому бы она ни жаловалась, Николай человеку этому сочувствовал.
Уж больно голос был резким.
И раздражение выплескивалось, грозя разрушить формирующуюся сеть.
— Ольга Ивановна, — на раздражение Николаю, как ни странно, было плевать, а вот сеть, восстанавливать которую придется ему, беспокоила. Она и без того получалась какой-то деформированной. — Вы не могли бы жаловаться на
Ответа он не услышал.
Ну не считать же за оный странный клекочущий звук, что донесся из зарослей малины? Николай вот решил не считать.
— Сходите к реке, — предложил он, несколько усовестившись.
Самую малость.
— Зачем? — поинтересовалась Верещагина, а сеть вновь колыхнулась, грозя разорвать тонкие нити энергетических потоков.
— Понятия не имею. Помойтесь там…
— Я что, грязная?!
Малинник затрещал, и какая-то птица горестно возопила, жалуясь на людей.
— Понятия не имею. Но вы, кажется, совершенно не способны контролировать собственную силу. Что весьма странно… и если сеть разрушится, — Николай выразительно замолчал.
— Боги… как мне все это…
Верещагина добавила пару слов. А затем бросила:
— Идем.
И кому это? Хотя… вариантов немного. Важен её не то чтобы избегает, скорее уж он не из тех, кто позволит командовать собой. А вот Василий Синюхин — дело иное.
Пускай.
Николай взмахнул руками и потянулся к сети, пытаясь понять, что же не так. Опорные точки были определены верно. Изначально — на карте, затем с дополнительной корректировкой. Устанавливал полевые анализаторы Важен, но Николай проверил.
Тогда почему?
Аномалия?
И настолько мощная, что нарушила работу стандартной анализирующей сети, которая даже на курганах работала с большей эффективностью, чем здесь? А ведь на курганах Николай кожей ощущал избыток негативной энергии.
Здесь же…
Он осмотрелся.
Заросший сад, уже мало отличный от леса. Комарье звенит, птицы чирикают, что тоже добавляет странности: животные куда более чувствительны к искажениям энергетических потоков. И аномалий они избегают.
Николай вытер пот и проверил сеть.
Потоки шли, но… не так.
Медленно.
Неровно. Словно мешало им что-то.
Но что?
Он присел на корточки у пирамидки.
Сбой оборудования? Он лично проверял при приемке. Вот продукты — это да, не проверил, и, наверное, еще что-то упустил, поскольку прежде подобными вопросами занимались иные люди. И Николай просто-напросто не подумал, что нужно еще и в те коробки заглянуть. Не важно… продукты, в конце концов, закупить можно.
А вот оборудование…
Он прижал к граням пальцы и послал короткий энергетический импульс. Пирамидка мигнула. И ответила. С задержкой. Но ответила. Стало быть, работает согласно стандарту. Но в чем тогда дело?
Место?
Огромный куст шиповника, в котором белой костью застряла колонна. Колонну покрывала сеть мелких трещин, и от статуи, что возвышалась некогда на ней, сохранились неидентифицируемые обломки.
Если сдвинуть… рискованно, этак Николай сам сеть обрушит.
Может, просто подождать? Скажем, до завтрашнего дня? Сеть, конечно, слабая, но ведь держится. И сбор данных начат. Информация поступает. Надо набраться терпения, а уже утром, проанализировав данные, глядишь, Николай и поймет, где помехи.
И есть ли они.
Приняв решение, он окончательно успокоился, но тут зазвонил телефон. Почему-то в этом то ли еще саду, то ли уже лесу мелодия прозвучала как-то слишком уж громко, резко.
Диссонирующе.
— Да, мама, — Николай отмахнулся от комара, которым, кажется, было плевать и на репелленты, и на личные защитные артефакты.
Николай осторожно, опасаясь нарушить хрупкое равновесие, выбрался из куста.
Потянулся.
Жарко.
И мысль прогуляться до реки уже самому кажется привлекательной.
— Доброго дня, дорогой, — матушкин голос, как обычно, был спокоен. Слишком уж спокоен. — Как ты?
— Спасибо. Замечательно.
— Ты можешь говорить?
— Да, мама.
— Чудесно… я хотела предупредить, — матушка несколько замялась, явно подбирая слова. — Мой отец вновь… чудит.
Мило.
Чудит. И значит, эта вот экспедиция — его задумка? И почему Николай не удивлен. Интересно, а проблемы с созданием лаборатории — тоже дело рук заботливого деда?
Чрезмерно заботливого.
— И чего ждать? — уточнил Николай, отмахнувшись от очередной кровососущей твари. Проклятье. Да в той же степи гнуса полно, но приличного, знающего, что такое защитные артефакты.
— К сожалению, пока не знаю, но… мне позвонил мой хороший знакомый… — матушка слегка запнулась, будто смутившись наличием у себя такого вот знакомого. — Предупредил, что отец имел беседу с ректором, и учиться девочкам будет… несколько сложнее, чем я предполагала.
Вот ведь.
Николай отмахнулся от комара, но тот, облетев его, зазвенел над другим ухом.
— Мне с ним поговорить?
— Не стоит, — теперь в голосе матушки слышалась печаль. — Мне казалось, что он все понял. Там, на похоронах, он выглядел таким… раздавленным… и еще Мир с его выходками. К слову, жди в гости.
Не хватало!
Но Николай промолчал.
— Тогда мне подумалось, что отец разом постарел, что ему немного уже осталось.
— Он нас всех переживет, — проворчал Николай.
— Возможно, — матушка не стала возражать. — Мы говорили… он так просил, обещал помочь. И помогает. Так, как считает нужным. Мама еще как-то умела с ним справляться, а сейчас… он не послушает.