Однажды в Лопушках
Шрифт:
Белов поморщился.
Посторонняя девица в его планы не вписывалась. А Инга, прижавшись к голой руке его, зашептала:
— И сама она… ведь тоже вполне может забеременеть. И как быть? Он откажется от меня. Отпишет все ей… и тогда наши планы…
Она облизнула губы.
— Его надо остановить.
Ну же, Белов.
Ты ведь мужик. Ты должен решать проблемы. И ты клялся, что решишь. Вот только, как многие, когда речь зашла о настоящем поступке, что-то решимости поубавилось. И страшно. Виду не
— Надо… решить эту проблему раз и навсегда, — Инга произнесла это жестко, глядя в глаза любовника, который побледнел еще сильнее.
И сглотнул.
Еще один трус на её голову.
— Думаешь, его… а если… он…
— Глупенький, — она ласково погладила его, успокаивая. — Я же не предлагаю тебе пристрелить его…
Белов выдохнул с немалым облегчением.
— Есть иные, куда более мягкие средства… — Инга замолчала, позволяя Белову проникнуться глубиной этой мысли. — Отправляйся следом. За ним. Поговори… выясни, что он хочет делать. Что собирается… и, если поймешь, что план наш… под угрозой.
Она делала паузы, помня, что примитивный мужской разум не способен воспринять большое количество информации сразу.
Белов моргнул.
И вид у него сделался несчастный-пренесчастный. Захотелось отвесить затрещину. И вот этот человек думает власть захватить? Он и в самом деле надеется, что кто-то выполнит за него его работу? Или с Олежкой произойдет несчастный случай? Инга и сама бы не отказалась. Но она была женщиной практичной, а потому несчастные случаи предпочитала готовить загодя.
И теперь поднялась с постели — Белов и не подумал удерживать. А в глазах его мелькнуло что-то… разочарование? Пожалуй. Да, Ингина фигура не может похвастать ни выразительностью форм, ни изяществом.
Она заставила себя выдохнуть, гася раздражение.
Пускай.
Он нужен.
Пока.
— Вот, — Инга вытащила из тайника крохотный флакон, в котором уместились две капли зелья. — Вкуса не имеет, запаха тоже. Стандартными анализаторами, даже расширенного функционала, не определяется.
Белов сглотнул.
И побелел сильнее обычного. Как есть трус. И впору ехать самой, но… после, если Белов не справится.
Должен.
Хотя бы потому, что, если не справится, убирать придется двоих.
— Послушай, — Инга опустилась на край постели. — Я понимаю, что он твой друг и тебе больно даже думать о подобном.
Ложь. Но Белов поспешно кивает, соглашаясь, что дело именно в этом. Она же делает вид, что верит этой лжи. Как все-таки сложно с мужчинами.
— Однако ты сам понимаешь, что еще год или два, и он тебя уничтожит. Он уже начинает сомневаться…
…что свидетельствует о наличии каких-никаких мозгов в Олежкиной голове.
— …а очень скоро страх его, паранойя, выйдет из-под контроля. И тогда… в лучшем случае ты окажешься там, где появился на свет.
…в заштатной деревеньке.
— И остаток жизни будешь перебиваться с хлеба на воду. Ты не хуже меня знаешь, как Красноцветов поступает с людьми, которые вызвали его неудовольствие.
Белов сглотнул, не сводя взгляда с пузырька.
— Он тебя уничтожит. А вполне возможно, что не только морально и финансово, но и физически.
Пальцы скользнули по позвоночнику. Напряжен. И плечи будто окаменели.
— Дело ведь даже не в тебе. Дело именно в нем. Он болезненно подозрителен. Нетерпим. Он полагает, что всего, чего он добился, он добился сам. Что ты — случайный человек в его жизни… и пока еще он готов поддаваться ностальгии, но как надолго его хватит?
— Ты… права, — прозвучало сипло.
Еще бы не была она права. Да на месте Олежки она бы давно уже избавилась от Белова. Слишком много тот знает. Слишком беспринципен, чтобы не воспользоваться этим знанием.
И ворует наверняка давно.
Сперва по мелочи… всегда начинается с мелочей. Но время идет, аппетиты растут. Это тоже нормально. И вот уже он сам себе кажется незаслуженно обиженным. А потому и делит Красноцветовские капиталы по своему разумению.
И знает, что проворовался.
И боится, ибо тоже не настолько глуп, чтобы не понимать: рано или поздно, но все всплывет. И такого Олежка точно не простит.
Хорошо.
И то, что Белов боится, тоже хорошо. Надо только, чтобы этот страх оказался сильнее иного.
— Я не хочу потерять тебя… — Инга старательно выдавила слезинку. — Нас потерять… и как бы ни было мне грустно, но… Олег не должен вернуться в Москву.
— Не должен, — эхом повторил Белов.
— Подумай… если что-то произойдет там, то… во-первых, кто там станет разбираться? А пока тело перевезут… тело должны обнаружить, но лучше, если не сразу.
Средство, конечно, надежное, и найти его не так просто, а спустя сутки, как её уверяли, и вовсе невозможно, но к чему лишний риск?
— К тому времени, как начнется следствие, будет сложно что-либо доказать… да и то… если вдруг… ты ведь знаешь… лучше будет, если и эта девица куда-нибудь… подевается. Тебе самому решать, куда именно.
Она размяла закаменевшие плечи.
— Это… это просто неприятный эпизод… вам ведь прежде случалось обращаться… к специалистам.
Белов вздрогнул.
И обернулся.
Надо же… теперь он не просто боится. Он в ужасе.
— Я понимаю, что времена, когда вы начинали, были… специфическими, — грустно улыбнулась Инга. — Или, думаешь, мой отец свят? Когда-то, к слову, он начинал с другом… с лучшим другом. Я была маленькой, но прекрасно помню дядю Славу. Он был частым гостем в нашем доме.