Однажды в платяном шкафу

Patti Callahan

ONCE UPON A WARDROBE

Печатается с разрешения литературных агентств Jane Rotrosen Agency LLC и Andrew Nurnberg

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Декабрь, 1950 год

Вустершир, Англия

Джорджу Генри Девонширу было всего восемь, но он уже знал правду. Ему даже не пришлось бы ничего объяснять: у него с рождения слабое сердце, и они ничего не могут сделать. Они – это врачи, медсестры, родители и старшая сестра Мэгс. Они бы обязательно его спасли, будь это возможно, даже ценой собственной жизни. Это ему тоже прекрасно известно. Но увы.

За окном его спальни было видно сугробы. Одна за другой вставали и опускались кипенно-белые волны декабрьского снега. Джордж сидел на кровати, на пухлых подушках, которые его мама никогда не забывала взбивать. К кровати был придвинут коричневый дубовый столик, на нем – расставлены пузырьки с лекарствами, стакан воды и чашка давно остывшего заваренного мамой чая. Посреди этого хаоса лежала книга. На обложке был нарисован лев и стояла надпись: К. С. Льюис «Лев, Колдунья и платяной шкаф». Джордж часто засматривался на льва так, будто хотел выпытать у него ответы на все свои вопросы.

А вопросов у него было очень много.

Раньше Джорджу казалось, что, будь у него достаточно времени, чтобы стать взрослым, он бы наверняка нашел все ответы. Теперь он считал, что взрослые понимают не больше, чем он сам.

Но взрослый, написавший эту книгу, – которая может перенести Джорджа из собственной спальни в Нарнию, – определенно что-то знает. Какую-то тайну.

«Давным-давно жили-были» – с этих слов начинаются все хорошие истории, а эта книга начинается с четырех имен: Питер, Сьюзен, Эдмунд, Люси – и волшебного шкафа.

Джордж ждал, когда наступят выходные, потому что из университета должна была приехать сестра Мэгс. Ему не терпелось рассказать ей об этой удивительной книге: о волшебной стране, где царит вечная зима, но не наступает Рождество, где животные разговаривают, а задняя стенка шкафа открывает проход в другой мир. Всех слов, которые он знает, не хватит, чтобы выразить, как он любит свою сестру.

Напротив кровати стоял платяной шкаф – самый обыкновенный. Джордж откинул одеяло и просунул ноги в пушистые мягкие тапочки из овчины. После этого ему нужно отдышаться: стоит резко потянуться – и слабое сердце тут же напоминает о себе. Он подождал, пока выровняется пульс, и, шаркая тапочками, побрел к шкафу. Дернул за массивные ручки, и тяжелые дверцы со скрипом раскрылись.

Внутри не было зеркал, как в шкафу из книги, – только резные рисунки: деревья и птицы. На вешалках висел его скудный гардероб (если проводишь большую часть жизни в кровати, то можно обойтись и парой рубашек). Рядом висели зимние куртки его семейства и все, что не влезло в шкаф к родителям. Здесь нет секретной дверцы, ведущей в заснеженную чащу, где у фонарного столба ждет фавн, который станет проводником в невероятном путешествии.

Все, что Джорджу остается, –

это залезть внутрь, закрыть глаза и перенестись в мир, где его ждут приключения, где можно спрятаться от слишком реального мира, и где тело не будет стареть, а мама – плакать на кухне. Она не знает, что он все слышит.

Растолкав пальто, рубашки и платья, маленький мальчик забрался в шкаф. Он ниже и слабее, чем обычный восьмилетний ребенок, но ему все равно приходится подтянуть колени к самому подбородку и прижаться к задней стенке. Дверцу он никогда не захлопывает. Дверцу всегда оставляют открытой: как говорит Люси, самая большая глупость на свете – захлопнуть себя в каком-нибудь шкафу.

Джорджа окутала тьма. Она пахла розовой водой, которой душится мама, нафталиновыми шариками (прямо как в книге) и совсем чуть-чуть – древесиной дремучего леса. Расправив плечи, он прислонился к стенке и сделал глубокий выдох. Закрыв глаза, он представил себе говорящего бобра, который приглашает его в гости на чашку чая.

Джордж улыбнулся.

Зря они думают, что он боится. У него ничего не болит. И даже когда остановится сердце, больно не будет. А сейчас он просто устал и ему хочется спать.

Он прочел достаточно книг (а чем еще заниматься в кровати?), чтобы понять, что Нарния – не настоящая страна, по крайней мере, в мире взрослых (хотя, честно говоря, что они вообще знают?). Зато профессор, который написал про это волшебное место, – самый настоящий и живет всего в паре станций отсюда, там же, где учится Мэгс, – в Оксфорде. Вот он-то должен знать ответы на вопросы Джорджа.

Откуда взялась эта страна, в которой есть лев, белая колдунья, фавны, бобры и замки?

Как Аслан, такой же всамделишный, как и все, что окружает мальчика, попал на страницы книги?

К Джорджу неслышно, словно лев на мягких лапах, подкрался сон, и мальчик провалился в его объятия, обнимая руками за гриву (которая, на самом деле, была маминой кроличьей шубкой). Оказавшись посреди занесенных снегом деревьев, вдыхая морозный воздух, он снова погрузился в историю, которая запомнилась ему настолько, что не покидала даже во сне.

Когда-то, давным-давно, по оба берега реки Чаруэлл – где он стоит и поныне – раскинулся город. В том городе, как и в любом другом, родилось множество бессмертных легенд. Река Чаруэлл начинает свой неспешный бег в Хеллидоне, а заканчивает, впадая в Темзу, недалеко от Оксфорда, города каменных башен и сверкающих шпилей, – отсюда и берет начало наша история, как и многие до нее. Этот древний город битком набит удивительными историями. Они таятся повсюду: на шпилях колоколен и верхушках башен, в тишине библиотек и одноместных номеров, в музеях и на каменных мостовых. Некоторым из этих историй было уготовано стать легендами.

Или даже мифами.

Мы впитали эти истории, и они стали неотъемлемой частью нас.

Но мне, Маргарет Луиз Девоншир, или попросту Мэгс, до всего этого, откровенно говоря, нет никакого дела.

Мое сердце отдано цифрам и уравнениям, мой разум – поиску разгадок величайших тайн физики.

Наступила первая пятница декабря. Я сидела в поезде из Оксфорда в Вустер, который прибывал на станцию Форгейт, всего в миле от моего дома на Лондон-роуд. Я ездила домой чаще, чем мои сокурсники из Сомервилля – одного из немногих колледжей, куда принимали женщин. Конечно, ведь у них нет такого брата, как Джордж, поэтому их и не тянет домой, в родные пенаты. Я называю их сокурсниками, потому что пока мы не очень-то подружились. Возможно, оттого что я уезжаю из Оксфорда, как только выдастся возможность, а они – расходятся по пабам, чтобы за пинтой пива спорить о политике, играть в шашки и запросто кокетничать со всеми подряд.