Однажды в полночь
Шрифт:
Господи! Лондон, любимый город, на несколько следующих недель превратится для Джонатана в плац, где его будут водить сквозь палочный строй.
Неожиданно ему почудилось, что стены столовой угрожающе надвинулись на него.
Джонатан никогда не был сердцеедом и никогда не собирался становиться таковым. Он не мог понять, почему женщины с такой охотой отдают мужчине свое сердце, а потом начинают обвинять его в том, что он растоптал их дар, а бедолага ни сном, ни духом о том, что владел таким сокровищем. Неужели женщины не понимают, насколько опасная штука любовь? Какое это
Влюбиться – это уже само по себе проявление безумия.
Последние куски ягнятины вкусом напоминали опилки. Джонатан с трудом проглотил их, запил остатками вина и поднялся из-за стола.
– Что ж, отправлюсь на поиски петли, – без улыбки произнес он в качестве извинения.
– Ха-ха! – Мать была к нему снисходительна.
Отец неопределенно улыбнулся. Судя по всему, он и не слышал сына.
Через три часа, вместо того чтобы увидеться с Аргоси в «Уайтсе», Джонатан стоял перед театром «Халф мун» в Ковент-Гардене.
Уж если он приговорен и от этого не отвертеться, тогда что ему терять?
Глава 8
Итак, Джонатан стоял на улице в одиночестве, если не считать пары алкоголиков и нескольких крыс, сновавших туда-сюда, точно занятых каким-то серьезным делом. В здании театра не светилось ни огонька. Складывалось впечатление, что его уже давно заколотили досками и бросили. Через улицу от Джонатана работала пивнушка. Время от времени оттуда доносились шум, гам и пьяные выкрики. Равнодушная проститутка поинтересовалась, не хочет ли он пойти с ней. Джонатан вежливо отказался.
Луна засияла ярче. Ночная стража оповестила о наступлении полночи. А Томасина де Баллестерос так и не появилась.
– Идите сюда.
О господи!
Еще секунду назад ее не было, и вот она тут.
Томми увидела, как он невольно вздрогнул, и тихо засмеялась.
– Считайте, что вам повезло – я в вас не выстрелил.
– Нужно быть более бдительным, мистер Редмонд, если хотите оказаться мне полезным.
На ней снова была черная накидка, но легкую хрипотцу в голосе ни с чем нельзя было спутать. Зрение у нее все-таки было, как у кошки, потому что Томми быстро повела его какими-то аллеями, узкими проулками, потом через темный парк. Они остановились у лестницы, поднялись по ней на крышу какого-то здания, перешли на крышу соседнего, по другой лестнице спустились вниз. Джонатан мог поклясться, что они проделали такой же путь назад.
– Это такая хитрая уловка, чтобы меня запутать, а потом освободить от кошелька? Аргоси ведь не шутил, когда сказал, что меня лишили содержания. Неужели можно угробить человека за два фунта? Потому что у меня больше ничего нет.
– Об этом я даже не мечтаю. Вы бы прежде пристрелили меня.
– Это да.
Томми свернула налево в узкую улочку.
– Вы ужасно хрупкая, мисс Баллестерос, чтобы одной ходить по Лондону в такое время.
– Предлагаете защиту?
– Нет.
– Покровительство? – Предостережение прозвучало в ее голосе.
– Господи, нет! Это просто наблюдение.
– У меня много друзей по всему Лондону, которые находятся при деле… в любое время суток. Они
Несколько шагов они прошли в молчании.
– Вы все пытаетесь решить, шучу ли я, ведь так, мистер Редмонд?
– К сожалению, я почти уверен, что по крайней мере часть из того, что вы сказали, – правда.
– Умен и хорош собой, – сухо заметила она, резко свернув направо, а потом почти сразу – налево.
Разве кто-нибудь может с уверенностью сказать, что знает, как свои пять пальцев, многочисленные запущенные и грязные боковые улочки, которые впадают в главные транспортные артерии Лондона? Вот Томми явно знала. В следующем проулке какой-то пьяница, привалившийся спиной к стене, окликнул ее.
– Привет, Томми.
– Привет, Джаспер.
Что совсем не обнадеживало.
– Это действительно необходимо? – проворчал Джонатан. – Ходить кругами, чтобы добраться до вашего логова.
– Терпение! Конспирация для меня – это все, мистер Редмонд. И с чего вы решили, что мы ходили кругами? Это, возможно, был самый короткий путь до моего… логова. – Ей понравилось это слово, сообразил он.
И тут Томми остановилась перед обычной дверью высокого узкого непривлекательного дома, хотя в темноте все здешние дома казались таковыми. Джонатан предположил, что этот дом – жилой. В лавке, занимавшей первый этаж, было темно, на окнах ставни закрыты на ночь. Куда их занесло, один Бог знает, однако он почти не сомневался, что Томми специально описала с ним восьмерку вокруг Ковент-Гардена в последние десять минут, и сейчас они находятся в каких-нибудь нескольких футах от того места, откуда начали свой поход.
Он внимательно прислушался. Хор пьяных голосов то возникал, то резко стихал, когда дверь паба захлопывалась со стуком. Пели там что-то похожее на «Балладу о Колине Эверси».
Томми повернула ключ в двери, и та со скрипом отворилась. Она поманила Джонатана, и он вошел внутрь. Дверь захлопнулась за ним с каким-то безвозвратным звуком.
– Пора доставать пистолет?
– Не глупите! – рассеянно ответила Томми.
Зажженная лампа дожидалась их на крюке за дверью. Томми взяла ее и по узкой деревянной лестнице стала быстро спускаться вниз. Джонатан пошел следом, держась руками за стены для равновесия. Они миновали короткий узкий коридор и оказались на пороге небольшой, красиво обставленной комнаты, освещенной огнем, потрескивавшим в камине.
Удивленный Джонатан замешкался на пороге. В комнате было светло и тепло, элегантность ее убранства вызывала в памяти изысканные линии бокальчика для коньяка. У стены, как ласковая кошка, выгнувшая спинку, стоял диванчик с бархатными простеганными сиденьями кораллового цвета. На полу лежал ковер, по кремовому и коричневому полю которого шел узор из цветов и абрикосов. Шторы из тяжелого бархата все того же кораллового цвета были плотно задернуты. Мебель, судя по всему, подбирали тщательно. Джонатан определил, что это Чиппендейл. Перед камином стоял французский экран, отчего свет в комнате был приглушенным. Дальняя стена казалась какой-то необычной, словно была оклеена черно-белыми обоями.