Однажды я стану снегом
Шрифт:
Широкие полотнища льняных и хлопковых тканей тревожными птицами трепетали на фоне голубого цвета. Вдруг взмахнут под порывом ветра крыльями, осенят улочку своим благословением и вновь успокоятся, нежась в море золотистого света. Где-то в отдалении перекрикивались люди, бренчала рабочая утварь. Тисия осторожно пробиралась между вывешенными для просушки отрезами. Вот ткани всех оттенков красного, значит, для покраски использовали корень растения марены. Запахло корицей – жди бежевые и коричневые цвета. То
Тисия услышала голос Цикады и вжалась в стену обветшалой хибары. Перед ней колыхалось светло-зелёное полотнище из волокон крапивы, пронизанное солнечными лучами, – точно в лес попала. Теперь нужно подобраться ближе. Старейшина сильный, но оружием Тисии станет внезапность.
– Господин, а что говорит Нурихён-сама? – раздался незнакомый голос. Аккуратно, чтобы не выдать своё присутствие, Тисия крохотными шажочками догоняла обрывки фраз.
– Да он не в себе! – это уже Цикада заговорил. – Когда я на днях был у него в пещере, он даже не соизволил открыть глаза. Слышал меня или не слышал? Кто знает? А ведь я не последний человек…
Ветер подхватил слова и раскрошил их в дрожащем воздухе, смешав с бульканьем воды и глухим перекатыванием бочек.
– Господин, может, к Нурихёну-сама послать…
– Тише, Эгава, мы не произносим имён. Как люди говорят, что ветер услышал, то весь город знает? Я называю его Зуёк, и он нужен мне здесь. А Нурихён-сама… – Цикада пыхтел от раздражения. – Я просил его укрепить стены своим божественным могуществом. Поначалу всё было хорошо, и вот на днях опять поймали лазутчика. Хотел внутрь Дандзё попасть. Я уже молчу про всяких ёкаев: то Каппа, то рысь-оборотень, то ещё какая гадость.
– Сложно вам, господин. То внешние враги, то внутренние, – услужливо залепетал незнакомец елейным голосом. – Спасибо богам, что после смерти Казуми Акано повстанцы разбежались.
Тисия сдержала рвущийся наружу вопль. Казалось, что по едва зажившей ране вновь полоснули ножом. Она продвинулась ещё на пару шагов, осторожно, чтобы не опрокинуть деревянные сушилки. Из зелёного облака света перебралась в красный.
– Да-а-а… Как будто тишина. Чего им надо? Эгава, вот скажи мне? Чего не хватает? Солнце садится, солнце встаёт. После зимы следует весна. Земля даёт урожай. Живите! Нет. Выпусти их на свободу! Мерзкие твари! А кем буду я, если люди покинут город? Теперь я – закон и власть. Меня боятся и беспрекословно выполняют любое поручение, а там, за стеной, – никто, пустое место. Да-а-а.. Где же этот Зуёк? Вечно приходится его ждать! Чем тут воняет? Тошнота подкатывает. А я ещё с утра пропустил стаканчик винца. Видимо, зря.
– Все мы не без греха! – засмеялся незнакомец.
– Эгава, рассчитывать на Нурихёна-сама я не могу. Доверяю только тебе и Зуйку. Вы должны достать яд. Возможно, он мне и не понадобится, но я больше не допущу волнений в народе. Я и так много раз я срывался на глазах всего города,
– Господин, простите, но случай с Казуми Акано был огромной ошибкой. Дальше вам нужно действовать незаметно.
– Знаю! Но эта девчонка Камадо. Зверёныш! Набросилась на меня, вот я и не стерпел. Я звал её хозяйкой в свой дом. Всё честь по чести, а она снюхалась с гадким повстанцем.
Тисия подобралась так близко, что уже различала силуэты говорящих. Крепкий и плечистый – старейшина, второй – пониже и как будто сгорбленный. Старик? Но, возможно, это просто игра света. Они ждут кого-то, но этот третий может стать помехой, поэтому Тисия приготовила нож и уже собиралась вырваться из тканевых пут, но застыла, сражённая услышанным.
– Господин, массовое отравление, как в прошлом году, не должно повториться. Погибло много людей. Впредь нужно быть более осмотрительными, – сказал Эгава.
– Я планировал отравить только повстанцев, но всё вышло из-под контроля. Ну не повезло горожанам! Моя ошибка? Может, и моя. Но я просил у Нурёхина-сан помощи, чтобы всё прошло гладко и незаметно. И вот результат!
– Это тот старик-рыбак, родственник Акано, нарушил наши планы. Не вините себя!
Цикада гневно зарычал:
– Он должен был отнести отравленную жареную рыбу повстанцам. У них как раз намечалось собрание. А рыбак по пути стал распродавать всем подряд. Рыбы было много. Её ели семьями.
– С тех пор минуло чуть больше года. Люди уверены, что это лазутчики из внешнего мира принесли болезнь, так что не беспокойтесь. Если Зуёк не достанет яд, то у вас всегда есть тайное оружие. Никто не покинет город, господин.
Тисия едва держалась на ногах. В голове болезненными вспышками пульсировали слова: «Ну не повезло горожанам! Не повезло… горожанам». Что?! НЕ ПОВЕЗЛО?! Нож выскользнул из рук и с лёгким стуком упал на земляной пол. Она наклонилась за ним, подхватила, но покачнулась, наступив на край полотнища, и запуталась.
– Кто тут? – встревожился Цикада.
– Возможно, просто ветер, но стоит проверить, – поморщился Эгава.
Тисия побежала со всех ног. Она ныряла в мягкие тканевые тоннели, блуждала в узких проходах между многочисленными сарайчиками с бочками, чанами и давильными прессами. За спиной громыхали тяжёлые шаги – Цикада и Эгава приближались. Время от времени старейшина обращался к красильщикам, но те, видимо были очень далеко, поэтому приходилось кричать:
– Тут кто-то пробегал?!
Приглушённые голоса отвечали:
– Никого не видели, господин!
Внезапно Тисию схватили за талию и затолкнули в полуосвещённое помещение, пропитанное пылью и сыростью. Она успела только коротко ахнуть, как её рот накрыла ладонь. Кто-то прижал Тисию к стене, задрал подол косодэ и пристроился сзади. Она стала извиваться, пыталась освободиться, чтобы воспользоваться ножом, но вдруг незнакомец горячо зашептал:
Конец ознакомительного фрагмента.