Однажды
Шрифт:
И смотрит на меня огромными честными глазами... Чего ждет-то? Я должна восхищенно покачать головой или смутиться? Не, тут без вариантов. Обобщаю его собственное высказывание, не показывая моего личного отношения к материалу.
– Вы хороший любовник, танцор, воин и полиглот. Но вам не везет с девушками.
Выжидательно смотрю на клиента. Мне кажется, он слегка разочарован. Что-то я начинаю подозревать...
– Да... Понимаете... у меня... слишком... большой. И это пугает прекрасных дам. Что мне делать?
Как минимум перестать рекламировать, хочется сказать мне. Но пытаюсь собрать мысли в кучу, вдруг он все-таки всерьез.
– Вы уверены, что их реакция - это именно испуг?
– Да, - его голос меняется, становится бархатистым, чарующим.
– У девушки становятся такие большие глаза...
Ладно, мне понятно, соблазнитель доморощенный. Только что с тобой делать? Говорю достаточно жестко, строго и прямо смотрю ему в глаза.
– Лорд Дестин, зачем вы пришли?
– Я оплатил ваше время и имею право получить ваше внимание, разве нет?
Мне, конечно, хочется сбить с него спесь фразой в 'если вы ловите девушку, хвастаясь размером, то, видимо, больше совсем уж нечем впечатлить'. Но я не могу себе этого позволить. Как бы ни был глуп, смешон, агрессивен или неприятен лично мне клиент, я не имею права бить по его больному месту... просто так. Скорее всего он пришел просто пофлиртовать, но у него и правда могут быть не лады с девушками, раз уж прячется за симпатичной рожицей и так сильно себя хвалит.
– Да, имеете право на мою профессиональную консультацию. Я услышала, что у вас проблемы в отношениях. Расскажите подробнее, что именно вас беспокоит про девушек?
Какое-то время эльф сохраняет вызывающее выражение лица, потом кривится с отвращением и выдает:
– Я их не понимаю. Они все дуры. Им надо только одно. Деньги и секс.
И смотрит на меня уже совсем другим взглядом, в котором нет ни капли прошлого обаяния, только презрение и злая жестокость. Ой-ой, а тут вот все серьезно. Это вполне может быть Он - тот, ради которого я оказалась в этом мире. Потому что из таких мамочкой обиженных мальчиков вырастают садисты и маньяки. В прямом смысле этого слова. Блииин, как я боюсь в это леееезть. Я его ведь правда боюсь. И, уверена, окружающие его девицы тоже чувствуют что-то этакое... Моя разыгравшаяся фантазия объединяется с тревогой и успевает нашептать, что он точно уже кого-то убил. С расчлененкой. Мда... посмотрел бы кто сейчас образы в моей голове, встал бы вопрос кто еще тут психопат. Усилием воли возвращаю себе способность мыслить аналитически. Что сейчас происходит? Я его боюсь... Скорее всего это означает, что он сам себя боится - его бессознательные фантазии пугают его. Моя задача на ближайшие встречи оставаться стабильной, не пугаться, что бы он мне ни рассказал. Я смогу? Вроде успокоилась уже.
– Похоже, у вас накопилось много претензий к женскому полу...
– Да.
А взгляд чуть поспокойнее. Хорошо.
– Расскажите мне о них больше.
Минут десять он заливается на тему лживости, ненадежности, непоследовательности и алчности женской души. Я слушаю и сочувственно киваю.
– Кем была первая женщина, которая оказалась для вас непонятной, пугающей, предающей?
Он меняется в лице, встает и уходит. Вот так, Асечка. Напиши себе на стене крупными буквами: НЕ ТОРОПИСЬ! Я расстроена, потому что рано полезла в больное место. Скорее всего у него была или есть очень сложная мама. Ну не бывает тотальной ненависти к женскому полу без этой травмирующей фигуры, не бывает. Ладно... облажалась, так облажалась. Надо собраться, сейчас придет еще один новый клиент.
Глава 38. Новый клиент. 13:30 Асантор.
Мужчина. Старый. Совсем старый. Ввалившиеся щеки, сморщенный рот, неухоженные брови, седые волоски из носа. Даже запах старого тела. И глаза блеклые, будто он не здесь. Одет при этом в темно-фиолетовый балахон, как у перетащившего меня сюда мага, чьего имени я не помню. Он весь дряхлость, пока идет к креслу для посетителей, мне кажется, что я слышу, как скрипят его суставы. Садится, откидывается на спинку и прикрывает глаза. Я жду. Он молчит. Пять минут... Десять... Не шевелит ни одним пальцем, даже глазные яблоки неподвижны. Что же... Сознательно заставляю себя расслабиться и настроиться на длительное ожидание. Спокойно рассматриваю символы, вышитые по подолу и рукаву. Чем-то похоже на руны, но позатейливее. Молчит... Может быть, он может как-то рассматривать меня сквозь веки? На всякий случай сохраняю на лице доброжелательно-выжидающее выражение. Неожиданно старик всхрапывает, и я расплываюсь в неверящей улыбке. Серьезно? С такой ситуацией я сталкиваюсь впервые. Ммм... Вспоминается анекдот из моего мира про сексопатолога и 'гоните их в шею, им просто негде'. Может у дедульки дома куча маленьких внуков и у соседей ремонт, а час в моем кабинете дешевле гостиницы? Перестаю внутренне ржать и включаю профессиональное отношение к происходящему. Ведь это про доверие. Ему здесь настолько комфортно и безопасно, что даже может спать. Хотя это может оказаться проверкой и провокацией в одном флаконе, а дядечка засланным казачком, который мониторит реакцию психолога на нестандартную ситуацию. До конца встречи остается всего пятнадцать минут, когда старик открывает слезящиеся глаза, медленно добывает из рукава мешочек с оплатой, кладет на стол. И все еще молчит. Молчу и я.
– Моя жена... Умерла двести тридцать пять лет назад... Я тоже хочу в лучший мир. Но у меня осталось дело... Да, дело... Недоучка-целитель убил мою жену. И он должен будет умереть. Тогда и я обрету покой...
Я храню секреты своих клиентов. Кроме тех случаев, когда узнаю о готовящемся преступлении. Должна ли я понимать его слова так, что он планирует убийство? Я растеряна.
– Правильно я вас поняла, что вы хотите убить целителя, убившего вашу жену?
– Да, деточка, хочу.
– Расскажите мне об этом.
Старик беззвучно шевелит губами, подслеповато щурится на меня.
– Ты немного на нее похожа... Да, похожа. Она тоже всех жалела... А потом умерла... Оставила меня одного... где моя Кэсси теперь? Я совсем один...
Не могу понять, это странная манера говорить, или дедушка сошел с ума на старости лет. Но все равно пытаюсь установить контакт.
– Расскажите мне, что случилось двести тридцать пять лет назад.
– Она была лучшей волшебницей, пишущей историю бытовой магии. На нее молились коллеги, это она создала плетение, объединяющее стирку и глажку одежды, она первая додумалась, как утилизировать отходы в столярных мастерских, не трогая промежуточных деталей работы... Я так ее любил... Когда у нее закружилась голова, она находилась рядом с больницей для бедных. Там проходят стажировку недоучки. Я не понимаю, почему она не вызвала кэш, не отправилась к нормальному целителю. Господин Кулис диагностировал магическое переутомление, влил силы и отправил домой... Через час она умерла от инсульта... Из-за его безграмотности моя женщина умерла... Я долго ждал. Да, ждал. Завтра у господина Кулиса свадьба. А через неделю он умрет от инсульта. Знаешь, девочка, у меня совершенно не было способностей к целительству... Но я старался. Теперь я могу закупорить любой сосуд с той же легкостью, что и очистить его... Да, могу. Он заплатит. А потом уже я найду свой покой.
Старик замолкает, а я понимаю, что у меня сейчас два выхода. Сказать ему, что вынуждена обратиться в полицию - и надеяться, что моя защита выдержит его гнев. Или попробовать его отговорить... от мести, которую он вынашивал двести тридцать пять лет. Мне хочется скулить от ощущения собственной беспомощности. Ну какие слова я могу найти сейчас, какие?
– Асантор... Когда господин Кулис умрет... что вы почувствуете?
Он медленно раздвигает губы в улыбке, готовится что-то сказать... потом зависает вот так, с остановившимся взглядом и растянутыми губами. Его плечи опускаются вниз, голова бессильно падает на грудь. Старик раскачивается вперед-назад и тоненько ноет на грани слышимости. И говорит вслух, неожиданно внятно, без всяких повторов, хоть и устало.
– Да ничего я не почувствую. Я уже давно ничего не чувствую. Знаешь, девочка, даже голод меня не беспокоит. Часы вот, завожу, чтобы хоть раз в день что-то скушать... И в туалет... завожу. А то стыд-то бывает, случается.
Я снова всматриваюсь в его маску. Сколько же ему лет?
– Да ты не смотри, я тут... примолодился чуток, когда собирался. Ну можно ж пару сотен лет-то скинуть? Да? Я же еще ого-го!
Чем больше я его слушаю, тем больше понимаю, что его угрозы - это фантазии бессильного старика. Ничего он никому не сделает. Но Миха я все равно предупрежу.