Одноглазые валеты
Шрифт:
– Тогда как у тебя, – сухо сказал Леттем, – была лишь одна причина, чтобы желать смерти генерала.
– Ладно, – уступил Каннингем. – Мы сейчас честны друг с другом. Я признаю это. Я хотел стать главой «Призрачного кулака». У меня были… планы. Но я не убивал Кьена. – Он наклонился и через стол передал Леттему рисунок молодого убийцы, управляющего мыслями, который сделал шашлык из сторожевого джокера. – Это был он.
Леттем взял набросок, взглянул на него. Что-то промелькнуло в его лице, и на мгновение Каннингем мог поклясться, что обычно невозмутимый адвокат почувствовал себя неуверенно.
– Джокер увидел, как этот паренек контролирует разум
– Интересно, – пробормотал Леттем.
– Есть предположения, кто это мог быть?
Леттем долго не отрывал от него взгляд, затем сказал:
– Возможно.
– Ты поделишься своими мыслями на этот счет?
Леттем задумался и лишь через какое-то время кивнул.
– В интересах правды, – сказал он без капли иронии, – и справедливости.
Каннингем сдержал улыбку, но Колдун издал отчетливый смешок.
– Он из уличной банды, которая выполняла кое-какую работу для «Призрачного кулака», – сказал Леттем. – Его зовут Блэйз. Он внук доктора Тахиона.
Шестеро бездомных джокеров сидели у входа в старый, заколоченный досками кинотеатр в самом сердце Бауэри, передавая по кругу бутылку, завернутую в коричневую бумагу, и греясь в последних лучах осеннего солнца, будто стайка толстых ящериц.
– Как жизнь, ребята? – спросил Каннингем у бродяг. Некоторые подняли на него глаза. – Вы, ребята, можете помочь мне. Я кое-кого ищу. Этого паренька. – Он показал рисунок Мертвой головы. – Говорят, он бывает тут со своей бандой. – Он вытащил из кармана пачку банкнот, отслюнявил двадцатку. Интерес бродяг значительно повысился.
Глаза одного из джокеров повернулись вперед, как у хамелеона, и сфокусировались на Каннингеме.
– Ты коп или вроде того?
– Верно, – сказал ему Каннингем.
– Ты похож на копа. Ну, такого, аккуратного. Типа копа из сериала. Правда, парни? – Раздалось единогласное бормотание, и Каннингем решил, что лучше вернуться к теме.
– Так что насчет того паренька?
– Дерзкий засранец. Он и его банда засранцев. Кинотеатр был нашим, пока они в нем не обосновались. Теперь там круглые сутки играет громкая музыка, и надо быть очень осторожным. Они знают, когда мы получаем соцвыплаты, и тут же их отбирают.
– Он сейчас внутри?
– Ага, – сказал джокер. – Он, в своей дорогущей одежде. Сразу понятно, что он богатый. Ему там не место. Ему бы вернуть этот кинотеатр нам и отправиться домой на Манхэттен. Ему и всем этим негодникам.
Каннингем улыбнулся и уронил купюру в двадцать долларов. Она упала на колени бродяги, и он схватил ее как раз, когда остальные вскочили на ноги. Каннингем наблюдал, как они дрались за деньги, а затем поплелись в винный магазин через дорогу вслед за счастливчиком, которому в итоге досталась банкнота.
Он тоже перешел улицу и заглянул в окно заведенной машины, стоявшей у тротуара. За рулем был Колдун. Рядом с ним сидел Мертвая голова, как всегда, нервный и дерганый. На заднем сиденье он увидел Леттема: он сидел между двумя злобного вида «Оборотнями». За их машиной на безопасном расстоянии были припаркованы еще три автомобиля. Во всех сидели вооруженные до зубов «Оборотни».
– Ладно, – сказал Каннингем. Он сделал глубокий вдох. – Кажется, это работа для Фэйдаута. – Он улыбнулся. – Я попробую заднюю дверь. А вы, ребята, пока ждите здесь.
Колдун кивнул.
– Будь осторожен, – сказал он.
– Обязательно. Можешь быть в этом уверен. – Он кивнул «Оборотню»
Задняя дверь кинотеатра была заперта, но замок оказался старым и дешевым – он с легкостью поддался напору. Распахнутая дверь вела в затхлую темноту; влажный, заваленный мусором проход, судя по всему, вел к задней части экрана, а затем разветвлялся, и второй коридор петлял в сторону зрительного зала. Внезапно услышав звук выстрела в кинотеатре, Каннингем замер. Прислушиваясь, он пополз вперед в темноту. Звуки казались неестественными. Голос кричащего звучал знакомо и почти нечеловечески громко. Раздался жуткий грохот, звук ревущих моторов и печальный стон: «Я не могу умереть. Я еще не посмотрел «Историю Джолсона»!» [93] , и Каннингем вдруг понял, что происходит.
93
Музыкальный фильм 1946 года, повествующий о жизни певца Эла Джолсона.
Кто-то крутил фильм, вероятно, это был отвратительный ремейк классики Говарда Хокса под названием «Тридцать минут над Бродвеем!» [94] . Каннингем выжидал в темноте, а кинотеатр подрагивал от звуков падающего в фильме самолета. Разбившись на побережье Махэттена с громким взрывом, самолет привел публику в восторг – зрители кричали и свистели. Видимо, в кинозале находились фанаты Джетбоя.
Каннингем пошел дальше по коридору. Пройдя под куском толстой пыльной материи, он оказался в зрительном зале. Народу было немного. В центре, ближе к экрану, сидели ребят двадцать, может, двадцать пять. Лишь немногие были заинтересованы происходящим в фильме. Некоторые набивали рты конфетами и мороженым, другие занимались сексом, хотя этого слова будет недостаточно для описания тех действий, которые Каннингем разглядел в отражающемся от огромного белого полотна свете.
94
Рассказ Говарда Уолдропа, открывающий первый сборник цикла «Дикие карты». Вышеупомянутую фразу из фильма в этом рассказе произносит Джетбой.
Правда, один парень был полностью сосредоточен на кино, несмотря на то что одна из незрелых искусительниц терлась о него, будто изголодавшаяся по вниманию кошка. Даже в темноте Каннингем смог разглядеть его потрясающие рыжие волосы и красивые, изящные черты. Это и есть Блэйз, мальчишка, в котором Леттем узнал дерзкого внука Тахиона.
Он прилип к экрану, на котором благодаря дешевым спецэффектам герои теперь превращались в резиновых и пластиковых монстров в результате обрушившегося на них с неба вируса дикой карты. В следующей сцене внезапно появился Дадли Мур в виде гротескной пародии на Тахиона: на нем был отвратительный рыжий парик и костюм, который пришелся бы по вкусу трансвеститу.
Мур хватался за волосы, будто пытаясь найти у себя вшей.
«Пылающие небеса! – выругался он. – Я предупреждал их! Я всех их предупреждал!» – и он истерически зарыдал.
Блэйз встал, оттолкнув девчонку, которая извивалась возле него и облизывала ему ухо, и вытащил пистолет, который держал за поясом. Блэйз пустил очередь, и Каннингем притаился у стены. Звуки его выстрелов были на удивление громкими и в пределах зрительного зала заглушили даже взрывы на экране, которые в сравнении с ними показались невинными хлопками.