Одноклассница.ru. Любовь под прикрытием
Шрифт:
Всё, хватит торчать, как затычка в бочке. Я же не реклама стеклопакетов. Да и холодно уже. Надо представить, что нахожусь в форте Баярд, и меня снимают камеры. Вперед, Россия!..
Я выдохнул, дотянулся до оконной ручки и устремился навстречу опасности. Раз-два…
С третьей попытки мой истерзанный рамой живот сдвинулся с места.
Ура! Я смог, я сделал это! Завтра о моем подвиге расскажут все газеты! «Юный герой, рискуя жизнью, спас одноклассницу! Медаль ему, медаль!»
Падение оказалось более болезненным, чем я ожидал. Череп человека — твердая штука, но подоконник,
Сейчас еще окажется, что никакого колесика на замке нет, и я останусь в западне.
Слава Богу, не остался. Вышел в коридор, включил свет в прихожей. Минуты две возился с тугими запорами. И когда, наконец, распахнул дверь, уткнулся во что-то большое и серое.
— Ну, что, попался, наконец?!
Как вы догадались, это была полиция. И взялась она из местного отделения, куда меня и доставили на специально приспособленной машине.
Привезли вместе с Веселовой, не сумевшей доказать на месте, что это не кража, а спасательная операция.
По дороге нам объяснили, что в районе шалит банда форточных воров, и за десять последних дней совершено то ли пятнадцать, то ли семнадцать краж. Поэтому менты и примчались на сигнал так быстро.
В отделении нас посадили в дежурную часть и стали проверять правдивость наших слов. Ксюха опять разревелась. Я, как настоящий мужик, сдержался, спокойно отвечая на идиотские вопросы, типа, состою ли я на учете в детской комнате, имел ли приводы и вообще, не я ли обворовал предыдущие семнадцать квартир.
Проверка заняла примерно час. Дяденьки милиционеры не поленились даже съездить в больницу к Ксюхиному соседу. Примчалась ее мать, подтвердила, что дочка — растяпа, ключи теряет регулярно, а квартира действительно их.
В общем, все вроде бы разрешилось, если бы не сосед, который вдруг заявил, что у него из комнаты пропали бабушкины золотые часы «Ролех».
Вы представляете?! Меня, благородного спасателя, рисковавшего жизнью, обвинили в краже! Гад! Часы у него пропали! Сам пропил, наверно, а на меня валит! Да там, кроме вонючей тахты, брать нечего! Какой «Ролех»?
Согласитесь, обидно. Да, фикус угробил, не отрицаю, но часы… Нате, обыщите! Меня на пороге поймали! Вообще никого никогда больше спасать не буду! Тонуть кто будет — руки не протяну! Скажет потом, что кольцо умыкнул.
Меня еще раз обыскали. Более тщательно. Никаких «ролехов», естественно, не нашли. Но на учет поставили. На всякий случай. Вдруг я все-таки их свистнул? А учет еще никому не помешал.
Веселова, узнав о гнусном навете, возмутилась.
— Да какие часы? Сосед наш последние тапочки пропил! В больницу от пьянства и попал!
Через неделю, на день Защитника Отечества, девчонки традиционно дарили нам презенты. Не знаю, как они между собой делили, кто кому дарит, но я достался Веселовой, хотя втайне мечтал о Голубевой.
Не помню точно, что она подарила. Кажется, какую-то бестолковую книжку без картинок. С нарисованным сердечком и надписью. «Успехов в учебе и
Вообще-то, я ей не друг, но не возвращать же. Лучше б «Sony Playstation» презентовала или хотя бы «Sega».
На Восьмое марта я отомстил, вручив карманный фонарик китайского производства. Безо всяких надписей. У них в подъезде света не было, так что подарок в тему. Не духи же французские и не бриллианты ей дарить? На фонарик-то еле хватило — безотцовщина.
…Не успела завершиться первая половина моих воспоминаний, как ее сменила вторая. Она заняла еще меньше времени. Где-то семь десятых секунды.
Той же весной я опять круто влип по милости Веселовой. На сей раз у нее увели подаренный мамашей велик. Опять-таки по причине ее собственной бестолковости. Дала прокатиться какому-то незнакомому переростку. Тот и уехал насовсем. Велик новый, кто ж не уедет, если хозяйка лопоухая?
Но тут мимо вновь проходил юный герой Паша Угрюмов. «Почему плачем?» Герой для форсу пообещал, что если увидит вел, то обязательно заберет.
И самое прикольное — увидел. Уже через два часа. По дороге на секцию. На велике катался какой-то долговязый. Мне опять захотелось порисоваться. Чтоб слушок долетел и до Маринки Голубевой. Типа, какой у нее отважный одноклассник. Защитник слабых и беззащитных.
Я подошел к долговязому, выкинул одним ударом из седла, сел сам и покрутил педали к Ксюхиному дому. Она, конечно, обрадовалась, чуть мне на шею не бросилась. А потом испуганно сказала:
— Паша… Но это не мой велосипед…
— Как не твой? Один в один. И марка, и цвет. Ты же на нем рассекала!
— На моем вот здесь царапина была…
— Да какая разница? Катайся на этом!
…В этот раз меня уже не ставили на учет. Потому что я и так на нем состоял. Разбирали на родительском комитете и на классном собрании. Еще повезло, что не стукнуло четырнадцати, — иначе статья голимая. Мои оправдания в расчет почему-то не брались. Ксюхины тоже. Дескать, сговорились. Меня даже хотели из школы исключить. Это ведь уже не хулиганство, а грабеж форменный. Мальчика избил и велосипед отобрал.
Клевета! Не избил, а всего один раз ударил. В нос и не больно.
Не поверили. Бандит, в общем, растет. Уголовник. Пора принимать решительные меры. Возможно, часики «Ролех» все-таки он помылил.
Смягчающие обстоятельства, что я занимаюсь в секции бокса, а не болтаюсь по улицам, в расчет не принимались.
В школе, правда, оставили. Мать директрису уломала. Мне, конечно, от нее досталось. Сильнее, чем на ринге.
Следующей осенью Веселова перешла в другую школу. Ее мамаша вторично вышла замуж, и они перебрались к новому папе. Несколько раз она приезжала в школу, но вскоре прекратила. В последний раз я видел ее во время одного из таких приездов. Мы столкнулись в кабинете труда. Я дежурил по классу и вытирал доску, а она заглянула, чтобы вымыть руку. Ухитрилась где-то вляпаться в грязь, а в кабинете имелась раковина. Не помню, о чем мы тогда говорили. Так, «привет-привет, как дела». Я тогда окончательно втюрился в Голубеву и больше ни на кого не обращал внимания.