Одноклеточная

Брюс Ольга

– Ты где была? – ошалевшим голосом спросила мама, шагая позади. – Ты где так извалялась?

– Да отвали, а, – Олесе с трудом давались человеческие слова. – Я спать хочу.

Обогнав девушку, Люда встала перед ней, преграждая дорогу.

– Ты что, пила? – только теперь она уловила запах спиртного. – Что пила? Где взяла? – заваливала вопросами качающуюся дочь. – А Галя? Вы же вместе уходили. Где она?

– Там, – махнув рукой, в которой болтались туфли, Олеся побрела домой.

– И эта тоже? – в голове Люды расползлись

бредовые мысли. – Это она тебя подтолкнула?

Олеся не отвечала. Разговаривать с матерью не хотелось, тем более о подруге. С огромным трудом дойдя до калитки, девушка набросила на частокол руки и заныла:

– Мне плохо…

– Вся в мать, – зашипела Люда, подхватывая дочь. – Что та шаболда, что эта. Не дружи с ней больше, слышишь? Чтобы я вас вместе больше не видела.

Олеся кряхтела, сопела и давилась от рвотных рефлексов, когда мама тащила её пьяное, обмякшее тело в дом. С горем пополам заволокла на крыльцо и прислонила к облупленной деревянной стенке, чтобы ухватить девчонку поудобнее. Отмахиваясь от материнских рук, Олеся чуть было не свалилась с крыльца, но Люда поймала нетрезвую дочь за шиворот и с силой встряхнула, обругав за позднее гулянье и пьянку неизвестно с кем.

– Отвали-и, – качаясь на ватных ногах, девушка продолжала отпихивать мать, уронив при этому туфли. – Я сама.

– Куда сама? – Люде не терпелось затолкать девчонку в сени, чтобы не дай бог никто не увидел, в каком состоянии пришла домой дочь бывшего школьного завхоза.

Открыв пошире входную дверь, Люда взяла девочку за запястья и повернула лицом ко входу, легонько ткнула в спину.

– Ой, мне плохо, – внезапно развернувшись, Олеся приложила ладонь к шее, не успев закрыть рукой рот, и её начало полоскать прямо под ноги ошарашенной мамы.

– Отравили ребёнка, – отпрыгнув назад, Люда сморщилась от вида неприятной лужи, оставленной Олесей. – Ты что пила?

Судя по бордовой кашице, расплывшейся по потрескавшейся доске, дочь баловалась вином.

– Ой, мам, – застонала измученная Олеся, чувствуя муторное состояние всего организма, – дай водички.

– Сейчас, сейчас, – заметалась на месте мама, не зная, что делать: проводить дочь в дом для начала или принести холодной, колодезной воды.

Всё-таки решила отвести Олесю в комнату.

– Пойдём, – обняла за пояс и повела в постель. – Тебе бы умыться.

– Не хочу, – всхлипнула расстроенная девица, на ходу цепляясь за дверные косяки, стены и спотыкаясь о пороги. – Я умереть хочу.

– Ты что такое говоришь? – возмущённо вскрикнула Люда, доведя её до кровати. – Садись и не смей так думать! Сейчас ляжешь, выспишься, а утром папа приедет, – уложив Олесю, втянула спёртый воздух через раздувшиеся ноздри. – Фу, какой же перегар будет тут стоять.

– Ну и пусть, – неуклюже заворачиваясь в одеяло, буркнула девушка.

– Подожди, раздеться надо.

– Не хочу, – широко зевнув, Олеся заговорила каким-то обиженным тоном. – Я ему про любовь свою, а он… – захлюпала носом, – ржёт, как сивый мерин.

– Кто? – мать присела на край кровати, отворачивая в сторону нос.

– Он… Ох, ма-ам, он такой классный. Мы с ним на траве лежали и разговаривали, разговаривали… Он мне искупаться предложил… Ребята домой ушли…

– Спи, спи давай, хватит болтать, – укрывала одеялом любимую дочь до шеи. – Завтра расскажешь. Надо встать пораньше, чтобы отца встретить.

– Да пошёл он, – засыпая, Олеся говорила не так громко. – Я их видела, мам.

– Кого?

– Их. Он её в машину посадил, а меня тошнить начало. А я лежу и думаю, чтоб вы разбились.

– Господи, разве так можно, желать кому-то плохого?

– Ему? Можно, – в полудрёме шептала девушка. – Я ему шину стекляшкой порезала. Надеюсь, они лежат где-нибудь на обочине… Мёртвые…

Поднявшись с кровати, Люда пристально посмотрела на дочь, помахала рукой у лица, чтобы развеять отвратительный запах спиртного, подошла к двери, задержалась на секунду и обернулась.

– Нельзя так, доченька, – с прискорбием в глазах посмотрела на спящую Олесю, – ты ещё такая молоденькая. Будет в твоей жизни любимый человек. Не торопись.

Вышла и закрыла за собой дверь с такой аккуратностью, чтобы не потревожить сон любимой дочери. Олеся спала, как убитая.

Люда не смогла сомкнуть глаз. Крутилась, меняла положение в постели, дёргала ногой, чтобы расправить низ одеяла, и всё время думала о муже. А ведь она тоже была в подобной ситуации. На выпускном, когда Сергей неожиданно исчез из клуба вместе с Наташей. С той самой, которая вела себя, как распущенная девица. Целовалась со всеми подряд и хвасталась перед Людмилой своими женскими достижениями.

Глава 3

– А мы вчера с Вовкой Калининым обнимались, – выходя из школы, четырнадцатилетняя Наталья Новикова закинула лямку тряпичной сумки на плечо и весело цокнула языком. – От него так пахло табаком.

Людмила шла позади и рассматривала чёрные блестящие туфли подруги.

– Он меня так прижимал, аж сердце заходится, – вздыхала девушка, наслаждаясь воспоминаниями о вчерашнем вечере.

– Он же намного старше тебя, – возмущённо сказала Люда, подтягивая сползший гольф на левой ноге. – Фу, как-то противно.

– Конечно, противно, – ухмыльнулась Наташа, обернувшись, – ты ж ещё маленькая, – и продолжила шагать к школьным воротам.

– И ничего не маленькая, – обидевшись, возразила девочка, – мне уже двенадцать.

– Ха! Всего двенадцать! – чтобы добить малолетним возрастом, Наталья тут же придумала дразнилку.

– Ты ещё совсем соплива, девочка моя!

У меня густая грива, словно у коня!

Каблуки с набойкой толстой, на руке – кольцо!

Ну, а ты скачи до дома, тухлое яйцо!