Одноклеточная
Шрифт:
– Ну и дура, – Люда обиделась ещё сильнее. – Сама – тухлое яйцо!
– Аха-ха! – расхохоталась Наташа. Расставив ноги, чтобы не упасть. – Иди, иди! Чтоб ты понимала, малолетка!
Подруги были дружны с детства, так как жили рядом. Их дома стояли друг напротив друга, и девочки каждый день встречались посреди дороги, чтобы на пару смыться подальше от родительских глаз. Вместе сбегали к озеру, где взрослые наравне с детьми соревновались в нырянии. Вместе ходили в магазин и покупали леденцы, а вечером получали увесистый нагоняй от родителей за покупку на ворованные деньги, которые Люда, по науськиванию своей лучшей подруги, брала из пол-литровой
– А это «МА-МА», – в один из осенних дней подруга пригласила Люду поиграть в школу. – А здесь «РА-МА». Понятно? – девочка показывала буквы в Букваре кончиком карандаша, который служил указкой, и читала по слогам. – Бери синий карандаш и пиши «мама».
– Не умею, – опешила маленькая ученица.
– Ох, тёха-тетёха, – изображая из себя взрослую, Наташа покачивала головой, как это делала её глуховатая бабушка, садилась рядышком и выводила каждую букву с лёгким нажимом, чтобы не сломать грифель карандаша. – Понятно?
– Ага, – пожав плечами, Люда принялась учиться.
Через два года пришёл и её черёд идти в школу. Наконец-то, теперь подруги будут больше проводить времени вместе. Жаль, они учатся в разных классах, а так бы сидели за одной партой, держась за руки, и слушали урок.
– А тебе было трудно учиться в первом классе? – покидая стены одноэтажного здания, Люда схватила руку подруги и зашагала в такт её широких шагов.
– Не-а, – у меня талант, – с гордостью ответила Наташа, поднимая глаза к ясному небу.
– А что такое «талант»? – с любопытством спросила девочка, повторяя движения головой.
– Вот ты яблоки любишь?
– Ага.
– Сколько можешь съесть сразу?
– Наверное, два.
– А я половину. Я ими в детстве объелась. Значит, у тебя тоже есть талант – ты любишь яблоки. Поняла?
– Угу, – Люда пребывала в тяжёлых раздумьях. С блоками – понятно, а с первым классом, что?
Первый класс Люда закончила хорошо. Её любознательность и рвение подражать старшей подруге дали отличные плоды. Полюбив чтение, Люда всё больше погружалась в школьную библиотеку и всё чаще ходила в сельскую. Залпом проглатывая тексты в твёрдом переплёте, Людмила всё больше узнавала о людях, их характере и жизненных целях. Одну такую цель она себе поставила уже в шестом классе – стать учителем и работать в местной школе.
– Тебе делать, что ли, нечего? – зря она поделилась с подругой этой новостью. Наташа приняла желаемое за откровенную глупость. – Какой учитель? Вот я хочу стать певицей!
– А зачем?
– Как? Чтобы колесить по стране и стать знаменитой, как Алла Пугачёва.
– Нет, я так не хочу, – Люду нисколько не смутила цель Наташи. – Я буду учить детей, рассказывать им о том, что знаю. Это самая лучшая профессия.
– Ну ты и одноклеточная! – взъерепенилась Наташа, соскочив с крыльца своего дома.
– Что?
– Амёба, говорю. Самая настоящая а-мё-ба!
В этот день подруги пылко поссорились. Наталья, указав девчонке на калитку, запретила ей приходить и вообще, заводить разговоры при встрече. Расстроившись до глубины души, Люда поплелась домой, хлюпая и бормоча себе под нос:
– Зато у меня мамка добрая, а твоя на тебя орёт и прутом грозит.
Мать Наташи действительно очень строгая: не даёт спуску и не позволяет дочери лишнего. Но её бабушка Нина Антиповна, которая вырастила троих сыновей и всю жизнь мечтала о маленькой дочке, в Наташе души не чаяла. Баловала девочку разнообразными нарядами, сшитыми собственноручно или купленными в городском магазине Детский Мир, одаривала игрушками, книжками, помогала делать уроки, да и вообще, как только узнала, что у неё родилась внучка, сразу занялась приготовлением приданого на будущее. Наталья от такой заботы росла неуправляемой, дерзкой, избалованной и чрезмерно напыщенной. Мать не могла с ней справиться, часто ссорилась с Ниной по поводу бездумного воспитания.
– Вы ей на блюдечке с золотой каёмочкой, а она после на меня, как на врага смотрит! – придя с работы, Анфиса помыла руки под рукомойником и стряхнула лишнюю воду. – Что в лоб, что по лбу! Меня не слушается! И кто из неё вырастет?
– Красивая девка из неё вырастет, – Нина сидела за столом и щелкала только что обжаренные семечки подсолнечника. Шелуху складывала в одну кучку, а беленькие, чистые зёрнышки – в другую. – Все женихи её будут. Ай, какая ж она у нас складная.
– У неё в голове ветер. Ей надо об учёбе думать, а не о женихах. Зачем ты ей столько одёжи покупаешь? Уже складывать некуда. Весь шифоньер тряпками забит, – вытерев руки, Анфиса заглянула в кастрюлю, в которой томился гороховый суп. – Учительница меня встретила и говорит, мол, Наташа скатилась по математике. Делать ничего не хочет. На уроках в облаках витает.
– Да чтоб она понимала, учительница твоя? – сгребла обломанные створки шелухи в широкую ладонь, покрытую трудовыми мозолями. – Девке надо уметь вести хозяйство, а не циферки складывать, – тяжело поднялась с табурета и на полусогнутых ногах приблизилась к печке. Открыла дверцу, закинула мусор и вернулась за стол. – Вот станет Наташенька постарше, научу блинки ажурные печь, пирожки стряпать.
Продолжив незамысловатое занятие, отвлеклась на скрип двери.
– Ой, а вот и Наташенька из школы вернулась! – радостно воскликнула Нина, всплеснув руками. – Садись, милая, я тебе тут зёрнышек приготовила.
Войдя в дом, Наташа кинула школьную сумку у порога и сердито посмотрела на мать.
– Что, глядишь, как сыч? – бросила Анфиса дочери, наливая суп в тарелку. – Опять двойку принесла?
– А тебе-то что? – огрызнулась девочка, расшнуровывая ботинки. – Что ты её слушаешь? Ей дела ни до кого нет, а ко мне прицепилась.
– Не прицепилась, а заботится, – поставив тарелку на стол, Анфиса вынула из ящика разделочного стола нож. – Вон Людка Иванова, младше тебя, а учится лучше.
– Мне всё равно, – забурчала Наталья, ощущая прилив злости на подругу. – У неё и друзей-то нет, потому что она ботаник.
– Девочка любознательна. Интересуется многим. Часто вижу её на лавке у дома за книгой. Сразу видно, у неё будет счастливое будущее. А ты так и останешься неучем, – отрезала два куса чёрного душистого хлеба и плюхнулась на табурет. – Трудолюбивая, отзывчивая…
– Да хватит уже, а?! – не выдержав хвалебных отзывов о посторонней девчонке, Наташа всхлипнула и убежала в комнату, пнув на ходу свою сумку.
– И нечего здесь свой характер показывать! – крикнула вдогонку Анфиса и поводила столовой ложкой в горячем супе, чтобы побыстрее остыл. – Иди лучше скотину напои!