Однолюбка
Шрифт:
И разве это не ее личная проблема, если сейчас она, так сказать, «спасается бегством» от Реда Стоуна?
И вот она уже ведет урок в трех младших классах — все дети собраны в одном помещении, — не затрудняя особенно ни себя, ни ребятишек. Сначала она рассказала о жизни в таком большом городе, как Феникс, а потом попросила учеников поведать о себе. Она многое узнала о пустыне, лошадях, о том, что «Сын Аризоны» и сейчас участвует в родео, а сеньор Кларк Стоун, Старый коршун, в свое время вешал конокрадов. Деревенские дети, похоже, не так сильно увлекались телевизором, как городские. Прогулки верхом на первом собственном пони по пастбищам или по пустыне с ее фантастическими, до пятнадцати метров в высоту, кактусами «сагуаро», волновали куда сильнее, чем «Супермен» или «Рэмбо». В Аризоне сконцентрировано большинство резерваций, имеющихся в Соединенных Штатах, а резервация индейцев-папаго вообще находится всего в семидесяти милях от Санта-Хуаниты, поэтому дети здесь удивительно много знают о жизни индейцев. У Мэри создалось впечатление, что среди них нет никаких расовых проблем. И если Панчито обозвали «метисом», то тут и не пахло дискриминацией. Был бы он толстым, его дразнили бы «пончиком».
Во время перемены Мэри обнаружила, что Пат питается попкорном и кока-колой, и она непременно сказала бы об этом Реду, но ведь теперь это ее не касалось. Она задала первоклассникам писать буквы, а остальным — небольшое сочинение на тему «Самое прекрасное событие в моей жизни», получив тем самым передышку и возможность поразмыслить о ситуации, в которую попала.
Ред ни в коем случае не должен узнать, что она все еще в Санта-Хуаните. Нельзя продолжать игру с огнем.
Но тогда вставал вопрос, где жить. Отель «Эльдорадо» исключался. Она, конечно, попросит Пата не выдавать отцу ее тайну. Но, если Ред все-таки узнает, он станет искать ее в первую очередь в этом отеле.
Если вообще станет искать. Она не думала, что он начнет бегать за ней со скульптурной композицией из трех женщин под мышкой. По какой-то ей самой неясной причине она не смогла принять подарок, хотя каждая из трех дам и держала по розочке в руке. Бутоны роз, украшавших небольшой цветник перед отелем, она заметила этим утром.
А может, ей спрятаться в квартире мисс Димэгон? Тогда, возможно, у нее появится шанс выяснить, почему эта леди в последнее время повела себя как лошадь с камнями под седлом.
Что касается пополнения гардероба, то, проезжая по центральной улице Санта-Хуаниты, она видела нечто вроде бутика.
— Мисс Вигэм. — Пат поднял руку, и она подошла к нему. — Как это пишется? — спросил он, показывая на комбинацию букв, из которых, имея некоторую фантазию, можно было сложить слово «суперкласс». Она помогла ему расставить буквы по местам, и он прошептал: — Вы останетесь подольше?
— Да. Но я хотела тебя попросить ничего не говорить об этом твоему отцу.
— Жаль. Вы могли бы жить у нас.
— Спасибо за приглашение, Пат. Но я должна выяснить, чего не хватало мисс Димэгон. И это вряд ли у меня получится, если я буду сидеть в отеле-ранчо.
— Жаль, — повторил мальчик и усердно, высунув от рвения язык, продолжил выполнять ее задание, описывая, как на родео «Праздник пастухов» в Таксоне «Сын Аризоны» уже через тридцать секунд был сброшен лошадью на землю.
Вечером, около шести, Ред сидел в своем собственном «джакуззи» и тихо постанывал. Поездка на лошадях с туристами из Уинслоу не утомила его, но Вертунья!.. В любом случае останется здоровенный синяк.
Он спрашивал себя, не слишком ли стал староват для родео и откуда в нем честолюбие, заставляющее участвовать в этих скачках. Но, в сущности, вопросы были чисто риторические. Лошади — его жизнь, а прогулки верхом с туристами — скучное занятие. Объездить такую строптивую лошадь, как Вертунья, удержаться в седле на родео — вот где упоение, вызов судьбе. Ему нужен был этот всплеск адреналина в крови, точно так же, как раньше «Сыну Аризоны» требовались ликующие вопли фанатов, чтобы войти в азарт на сцене.
Тогда для счастья ему нужно было охрипнуть, сейчас, судя по всему, — время от времени получать синяки.
Счастье…
Он вспомнил о Мэри и с удовлетворением отметил, что в течение дня почти о ней не думал. Еще больше его радовало, что прошлой ночью дело не дошло до более интимного знакомства. Иначе ему пришлось бы сегодня сделать какой-то галантный жест, например, примчаться в Санта-Хуаниту к отправлению последнего автобуса, чтобы с ней попрощаться.
Он был мужчиной, который любил женщин и умел наслаждаться любовью. Но для него также важно было соблюсти форму. Ни одна женщина не должна была на следующий день почувствовать, что он ее уже забыл.
Ред вылез из «джакуззи», вытерся и пошел в спальню. Может, позвонить Саре и поужинать с ней здесь, в отеле? Тот… гм… всплеск адреналина, который, безусловно, устроила ему Мэри, все еще давал о себе знать.
Он сел к телефону и по привычке взял в руку «Маленькую деву». И, как обычно, погладил ее спинку.
И вдруг что-то странно кольнуло в сердце, ему даже захотелось швырнуть фигуру о стену.
На что ему эта холодная миниатюрная статуэтка, если он уже знал, какое ощущение возникает в пальцах, дотрагивающихся до живого, теплого оригинала!
Вместо того чтобы позвонить Саре, Ред пошел в гостиную и мрачно уставился через мансардное окно на двор и конюшни.
Тут он обратил внимание на то, что статуэтка с тремя женщинами снова стоит на своем месте.
— Инес! — рявкнул он.
Испуганная непривычным тоном, на пороге появилась экономка.
— Почему фигура снова здесь? — недовольно спросил Ред.
— Педро принес ее наверх.
— А где цветы?
— Какие цветы, сеньор Стоун? Тут только записочка в глиняном горшке у индейской женщины.
Ред нагнулся и вытащил записку. Изящный женский почерк.
«Улыбнись, не плачь.
Не позволяй времени изменить тебя».
Черт, это же слова из песни, которую он вспомнил вчера: «Улыбнись, не плачь. Не позволяй времени изменить тебя».
Допустим, это был «хит», который он когда-то исполнял, и, возможно, она всего лишь хотела показать, что знает его песни. Или же она обладала шестым чувством и точно так же, как он, ощущала, что эта история не закончена?
Где-то зазвонил телефон.