Одолень-трава
Шрифт:
поборюсь с твоей кручиной
и кнутами, как скотину,
угоню отсюда вдаль.
И тогда засвищут птицы,
друг твой вздумает жениться,
на тебе, краса-девица,
и пройдёт твоя печаль».
***
Сегодня
как у тебя глаза,
и мы с тобой счастливые,
счастливее нельзя.
На небе нет ни облачка,
и так же мы чисты.
Твоя цветная кофточка,
как на лугу цветы.
Приветная улыбочка –
не девичья игра.
Гуляем мы в обнимочку
до самого утра.
Тебя зову любимой я
и радуюсь сполна.
Глядит на нас, завидуя,
печальная луна.
А звёзды, словно семечки,
так просятся на зуб.
Шепнула на скамеечке:
«И ты мне тоже люб»
До зореньки милуемся,
не жизнь, а просто рай.
Захочем – поцелуемся,
как будто невзначай.
И ангелом хранимые
смеёмся над собой:
«Стань мне женой, родимая. –
Пожалуйста, родной».
МЕЧТА
Она мечтала о том мгновенье,
когда в аллее, где листьев рой,
ей повстречается, как провиденье,
высокий добрый и молодой.
Он скажет нежно: «Вы так красивы,
к лицу Вам шляпка и сарафан,
а если хочется Вам стать счастливой,
прошу к венцу Вас со мной, мадам».
Он взглянет томно, прошепчет страстно,
ища улыбку в её глазах,
и станут небо и мир прекрасны,
точь-в-точь как пишут про них в стихах.
А солнце жжёт ей худые плечи,
терзает шляпу и сарафан.
Она торопится, спешит на встречу:
мечта – неправда, но не обман.
***
Ты подошла ко мне и прошептала:
«Я так люблю…». И взгляд твой был красив,
что сердце мотыльком затрепетало,
в безумном танце крылья распрямив.
Я затаился, я ступить не смею,
чтоб не спугнуть удачу в этот миг.
Так перед бурей в страхе глупом млеет
невежественный верущий мужик.
Ах, сколько лет я жаждал этой встречи
и этих слов, солгать не даст Господь.
Ты, словно доктор, душу мою лечишь,
бальзамом счастья поливаешь плоть.
Мир засиял средь темноты кромешной.
Твои слова, как добрые стихи.
Ресницы уронив, сказала ты с усмешкой:
«Я так люблю… французские духи».
ТРУБКА СТЕПАНА РАЗИНА
Думу думал атаман,
как всегда с любимой трубкой.
Говорят, связал Степан
с ней судьбу свою не в шутку.
Но скользнула невзначай
трубка за борт, словно рыбка.
«Казаки, не подкачай,
здесь, скорей всего, не глыбко».
Раздевались казаки,
кто шустрее – те в одёже
дна искали у реки,
да, видать, не вышли рожей.
Не схотела Волга-мать
отдавать назад потерю.
«Будем день и ночь искать,