Одолженный меч, чужая магия
Шрифт:
– Отобьемся, - махнула рукой Соня и развернулась ко мне.
– Пойдем.
Однако, на обратном пути она свернула в другую от Гильдии магов сторону: я практически не знал город, но что дома были не те, что по пути сюда, заметил.
– Я надеялась, что до этого не дойдет, - как-то виновато сообщила монахиня.
– Вы же сказали, отобьемся?
– не понял я.
– Что еще я должна была сказать? Вообще-то шанс есть, все зависит от того, что за маг командует с той стороны. Если не очень сильный, то я скорее всего выиграю
– Вы?..
– Я сейчас самый сильный маг в Кариатиде. А ты думал, я только неграмотных учить читать умею?
– Так вы будете командовать...
– Буду, буду, - мрачно перебила Соня.
– Но дело в том, что если с той стороны кто-то посильнее, чем я, то они возьмут город! А ты не должен к ним попасть, хотя и не знаю, почему.
Растерявшись после новости, что монахиня собирается лично возглавлять оборону, я не сразу понял смысл последних слов. А когда понял, побледнел под капюшоном - хорошо, не было видно. Я же слишком много знаю того, чего и знать нельзя! Если нигонцы узнают про клинок Армагеддона или еще что-нибудь... А если до меня доберутся, то с их страстью ломать пленникам кости, точно узнают! Впрочем, даже если не догадаются ни о чем, результат будет мало отличаться: переломы, съедение драконами, в лучшем случае то самое ментальное рабство в подземельях, где не видят солнечного света. Тоже недолгое, скорее всего...
Мелькнула мысль, что Соня перед штурмом обязана меня прикончить, однако, по сравнению с тем, что я раньше знал о Нигоне или слышал от нее же, такая идея скорее утешала.
– Так что тебе придется некоторое время побыть каменной статуей, - объявила монахиня.
Я запутался окончательно.
– Какой статуей?!
– Это, конечно, пугает, но говорят, совершенно безвредно, - голос Сони казался слегка виноватым.
– Тебе повезло, что у нас в плену есть одна медуза. Побудешь камнем некоторое время, пока все не успокоится, потом оживим.
Я вдруг как наяву увидел окаменевшего себя посреди развалин города. Затем картина сменилась видом разбитых вдребезги каменных рук, ног и головы.
– А если меня разобьют?! Или не расколдуют?!
– Не волнуйся, мы тебя хорошо спрячем, - успокоила Соня.
– Кэтрин знает, где искать, если с ней все будет в порядке, то и с тобой тоже. А если уж она не вернется... Тогда живые позавидуют статуям. Ты, на самом деле, будешь в куда лучшем положении, чем остальные. Просто заснешь на время.
– Да уж, засну, - перспектива стать куском камня, с которым могут сделать все что угодно, а он даже не узнает, ввергала в уныние.
– Пойми, это для твоего же блага, - убеждала монахиня.
– Да понимаю...
– я старался себя убедить, что идея действительно хорошая. Ну статуя... Что такого? Это ведь гораздо лучше, чем попасть к нигонцам... И только на время. Однако, в голову непрерывно лезли сцены неприятного пробуждения: как я просыпаюсь и оказывается, что прошло двести лет и вокруг
– Пришли, - Соня не дала мне додумать очередную апокалиптическую мысль.
* * *
Медузу, как оказалось, держали в обычной городской тюрьме: хоть они и могли превращать взглядом в камень, но особо опасными их из-за этого не считали. Не более опасными, чем люди, по крайней мере. Правда, заковать и надеть какой-то мешок, закрывавший почти всю голову, не забыли, но даже в таком виде пленная выглядела наглой до невозможности.
– Слышу шаги, - поприветствовала она нас.
– Что нового наверху? Кэтрин еще не на плахе?
– Ты в любом случае окажешься там раньше, - вежливо ответила Соня.
– А пока выполни одну маленькую просьбу.
Услышав, что от нее требуется, медуза развернулась ко мне.
– Интересно, что же ты натворил, что тебя так?.. Повязку сними, я еще с закрытыми глазами превращать не умею.
– Смотри без шуток, - монахиня встала у нее за спиной.
– Испепелю.
– С хвоста слезь, - огрызнулась медуза.
– Он у меня не железный.
Только тут я заметил, что Соня наступила на змеиный хвост медузы, который слегка извивался на полу камеры.
– Не знала, что нигонцы такие нежные, - не осталась в долгу монахиня, осторожно освобождая пленной голову.
– Это на всякий случай. Действуй.
И в повязке-то полузмею трудно было назвать симпатичной: серо-зеленая, вся покрытая чешуей и с хвостом. Но стоило увидеть такое же серо-зеленое лицо с прической из змей, как становилось ясно почему медузы предпочитают жить в темноте.
– Ближе подойди, я не кусаюсь, - в доказательство нигонка продемонстрировала весьма клыкастую улыбку.
С обреченным видом я сделал несколько шагов навстречу.
– А по виду и не скажешь, что такой опасный, - усмехнулась медуза.
– Это не больно. Думай о чем-нибудь приятном.
Вспомнить что-то приятное я уже не успел. Перед глазами сверкнула вспышка...
Отступление. Кариатид
По меркам послевоенной Эрафии Кариатид считался городом спокойным и безопасным. А уж к городскому кладбищу это относилось в полной мере. Особенно ночью.
Только вот из четверых идущих по дорожке существ трое совсем не выглядели спокойными.
Зеленый гоблин, несущий в руках здоровенную кувалду, насвистывал какую-то веселую мелодию. Однако, время от времени, сбивался с ритма, да и молот держал очень уж крепко.
Рыжеволосая эльфийка нервно оглядывалась по сторонам, а по земле ступала вообще неслышно.
Девушка-гном не интересовалась кладбищем, зато хмуро косилась на гоблинскую кувалду: присутствие такого инструмента на кладбище обычно не обещает ничего хорошего.