Одураченный Фортуной
Шрифт:
В пятницу вечером Холлс явился к театру в шесть часов и прождал там полчаса, пока не появился портшез, который был должен доставить актрису домой. Это был тот же портшез, что и прежде, и несли его те же люди.
Холлс подошел к ним, чтобы завязать разговор. Несмотря на теплую погоду, он надел поношенную кожаную куртку, скрывающую его красивый камзол, снял со шляпы перо и заменил шитую золотом перевязь простой кожаной. Пара старых сапог довершала облик опустившегося бретера, готового водить дружбу с кем угодно.
Шагая вразвалку и покуривая глиняную трубку, полковник
Холлс не разочаровал их. Он без устали говорил о чуме, войне, господствующем при дворе фаворитизме, из-за которого командные посты достаются неопытным хлыщам, а закаленные старые солдаты вроде него вынуждены прохлаждаться на зараженных лондонских улицах. Подобная характеристика собственной персоны насмешила носильщиков, которые, усмотрев в этом непомерное тщеславие, ослепившее бретера, принялись вовсю потешаться на его счет. В конце концов, Холлс пригласил их выпить, на что они охотно согласились, не возражая, чтобы он доставил им не только умственное, но и физическое удовольствие. Радуясь возможности выпить на денежки глупого задиры, носильщики хотели отправиться в таверну Грейнджа. Но у Холлса имелось немало причин предпочесть ей маленькую незаметную пивную на углу Португал-Роу, куда он и повел своих новых друзей.
Когда они, наконец, расстались, так как носильщикам нужно было возвращаться на свой пост к семи часам, со стороны Холлса последовали многословные заверения в вечной дружбе. Полковник заявил, что парни пришлись ему по сердцу, и он обязательно придет повидаться с ними снова. Носильщики возвратили комплименты, а по дороге к театру от души смеялись над глупым хвастуном, за чей счет они неплохо выпили.
Их веселье несколько уменьшилось бы, если бы они могли видеть мрачную коварную усмешку на губах «глупого хвастуна», удалявшегося от пивной, где они отлично провели время.
На следующий вечер. — это была суббота — носильщики мисс Фаркуарсон насмешливо приветствовали Холлса, появившегося в тот же час, что и вчера.
— Добрый вечер, сэр Джон! — воскликнул один из них.
— Добрый вечер, милорд! — присоединился другой.
Полковник, чья раскачивающаяся походка должна была предполагать легкое опьянение, рассматривал обоих совиными глазами, широко расставив ноги.
— Я не сэр Джон и не милорд, — возразил он, вызвав смех обоих, — хотя, уверяю вас, мог бы быть и тем и другим, если бы меня ценили по заслугам. Любой сводник из Уайт-холла, которого именуют милордом, имеет на это меньше прав, чем я.
— Это ясно каждому, кто хоть раз посмотрит на вас, — сказал Джейк.
— Даже круглому дураку, — иронически и двусмысленно добавил Натаниел.
Полковник, очевидно, счел эти слова весьма лестными для себя.
— Вы славные ребята, — похвалил он. — Что бы вы сказали насчет кубка канарского?
Глаза носильщиков заблестели. Они охотно согласились бы и
— Что скажешь, Джейк? — спросил Натаниел.
— Немного выпивки никогда не повредит, Нэт, — ответил Джейк.
— Верно, — согласился Нэт. — А этим вечером у нас есть много времени, так как ее милость будет упаковывать веши.
Взяв полковника под руки, они снова направились в пивную на углу Португал-Роу. Их новый знакомый сегодня был еще более разговорчивым и откровенным. Он сообщил им, что встретил старого товарища по оружию, которому повезло в жизни, и у кого ему удалось занять кругленькую сумму, так что, по-видимому, пройдет немало дней, прежде чем он окончательно протрезвеет. Холлс вновь заявил, что считает носильщиков отличными ребятами и прекрасными собутыльниками в эти скверные деньки, когда город стал тоскливым, словно женский монастырь.
Войдя в пивную, полковник усадил новых друзей в углу, подальше от окон и света. Хлопнув по столу эфесом шпаги, он громогласно потребовал хозяйку, а когда та появилась, пресек ее протесты заказом:
— Три пинты канарского, сильно разбавленного бренди!
Когда хозяйка удалилась, Холлс уселся на трехногий табурет, глядя на носильщиков, облизывающихся в предвкушении выпивки.
— Не каждый день встретишь товарища по оружию, которому повезло, и который готов поделиться своей удачей. Вина, мэм! И самого лучшего!
Вино было подано, и веселая парочка с жадностью набросилась на него, дегустируя напиток, закатив глаза и звучно причмокивая ртом. Они даже прекратили насмешки над тем, кто снабдил их этим нектаром. Когда полковник предложил вторую пинту, их лица обрели торжественное выражение, а когда он заказал третью, они уже были готовы обращаться с ним уважительно.
Слегка покачиваясь на табурете, полковник устремил бессмысленный взгляд на собутыльников.
— Почему вы на меня так смотрите? — осведомился он.
Носильщики подняли головы от вновь наполненных кружек, к которым они еще не успели приложиться. Манеры Холлса внезапно обрели суровость.
— Вы, может быть, думаете, что у меня не хватит денег заплатить за это пойло?
Ужас обуял их обоих, так как полковник в точности прочитал их мысли.
— Вы, мошенники, считаете, что джентльмен может заказать вино, не имея денег, чтобы заплатить за него? Пускай вот это успокоит ваши грязные умишки!
Сунув руку в карман, он вытащил оттуда горсть золотых монет, которые со звоном покатились по грязному столу и еще более грязному полу.
Парочка инстинктивно бросилась подбирать деньги, ползая на четвереньках. Когда они поднялись, каждый подобострастно положил перед полковником две монеты.
— Ваша честь должны более осторожно обращаться с золотом, — заметил Джейк.
— Вы могли потерять одну-две монеты, — добавил Нэт.
— Да, в какой-нибудь другой компании, — ответил полковник. — Но я сразу вижу честных ребят и умею выбирать друзей. В этом можно положиться на солдата удачи. Благодарю вас.