Одураченный Фортуной

Сабатини Рафаэль

Дрожащими руками он собрал монеты и сунул их в карман.

Джейк подмигнул Нэту, который спрятал свою физиономия в кружке, дабы полковник не заметил усмешки, которую он не в силах был сдержать.

Пара провела отличный и весьма прибыльный вечер в обществе томимого жаждой хвастуна.

Они продолжали пить. Попробовав очередную порцию, Джейк шумно причмокнул губами.

— По-моему, оно похуже прежнего, — пожаловался он.

Полковник с беспокойством хлебнул из своей кружки.

— Я пил и лучшее, — заявил он. — Но

и это достаточно хорошее — ничуть не хуже предыдущего.

— Может быть, мне показалось, — согласился Джейк, а Нэт молча кивнул.

Полковник возобновил шумную и хвастливую болтовню.

Хозяйка, которой начал не нравиться вид клиентов, подошла ближе. Полковник поманил ее пальцем и сунул ей в руку золотую монету:

— В счет оплаты, — торжественно заявил он.

Трактирщица, пораженная подобной щедростью, присела в реверансе и сразу же удалилась, думая о том, насколько обманчивой бывает внешность.

Полковник возобновил разговор. То ли от его тоскливой болтовни, то ли под действием выпивки, веки Джейка стали такими тяжелыми, что он еле удерживал их в поднятом положении. Нэт пребывал в едва ли лучшем состоянии. Вскоре, поддавшись охватывавшей его сонливости, Джейк положил руки на стол и склонил на них голову.

Встревоженный Нэт стал его тормошить.

— Проснись, Джейк! Мы должны нести домой ее милость.

— Черт бы побрал ее милость, — проворчал Джейк, уже засыпая.

Осоловело уставившись на полковника, Нэт попытался объяснить ему ситуацию.

— Слишком… много… выпил, — произнес он, с трудом выговаривая слова. — Не привык… к вину…

Нэт попробовал подняться, потерпел неудачу и не стал упорствовать. Подобно уже храпящему Джейку, он сделал подушку из собственных рук, опустив на нее голову.

Через минуту оба носильщика спали мертвым сном.

Полковник Холлс осторожно отодвинул табурет и поднялся. Несколько секунд он раздумывал, нужно ли возвращать две или три монеты, которые плутоватая парочка, несомненно, присвоила. В конце концов, он счел это излишней жестокостью.

Хозяйка, увидев, что Холлс встал, двинулась ему навстречу. Взяв ее под руку, полковник свободной рукой вложил ей в ладонь еще одну золотую монету, торжественно прищурив один глаз и указывая на спящую пару.

— Мои друзья — отличные ребята… — сообщил он заплетающимся языком. — Но не привыкли к вину… Пусть спят спокойно…

Трактирщица улыбнулась, судорожно вцепившись в монету.

— Конечно, пусть спят, ваша честь. Вы ведь заплатили за все.

— Вы славная женщина, — Холлс окинул ее критическим взглядом. — И к тому же красивая! Ну, пускай они поспят. Да благословит вас Бог.

Хозяйка ожидала поцелуя, но полковник разочаровал ее. Он отпустил ее руку, повернулся и, пошатываясь, вышел на улицу. Пройдя несколько шагов, Холлс обернулся назад. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он двинулся дальше, уже более не шатаясь. Походка его стала твердой и уверенной.

Полковник на ходу что-то выбросил, после чего раздался звук разбитого стекла. Это был флакон с сильным наркотиком, который он подлил в вино носильщикам, покуда они ползали в поисках рассыпанных им денег.

— Скоты! — с презрением промолвил Холлс и выбросил их из памяти.

Когда на церкви Святого Клемента Датского часы били семь, он подошел к задней двери театра, где мисс Фаркуарсон поджидал никем не охраняемый портшез. Немного поодаль, на узкой улице, лениво прохаживались двое, которых на расстоянии можно было принять за носильщиков, оставшихся спать в пивной. По крайней мере, ливреи и круглые широкополые шляпы, оставлявшие их лица едва видимыми, были точно такими же, как у носильщиков мисс Фаркуарсон.

Холлс осторожно приблизился к ним. Улица была практически пустынна.

— Все в порядке? — спросил он.

— Публика вышла из театра минут десять назад, — ответил один из них на посредственном английском.

— Тогда по местам. Если начнутся вопросы, вы помните, что отвечать?

Они кивнули и подошли к театру, опершись о стену рядом с портшезом, дабы походить на его носильщиков. В случае если мисс. Фаркуарсон заметит подмену, они должны были сказать ей, что Джейк внезапно заболел, и Нэт, боясь, что у него чума, остался с ним, упросив их исполнить обязанности носильщиков.

Холлс укрылся в дверном проеме, откуда мог наблюдать за сценой, и стал ждать. Ожидание оказалось долгим. Как Джейк говорил своему товарищу, мисс Фаркуарсон сегодня задерживалась с уходом. В этот последний вечер в Герцогском театре она должна была упаковать вещи, а актеры — проститься друг с другом. Некоторые из них уже вышли и отправились в путь пешком. Однако мисс Фаркуарсон еще не появилась, хотя вечерние тени уже начали сгущаться на улице.

Несмотря на нетерпение, Холлс понимал, что задержка в некотором отношении ему на руку. То, что он намеревался осуществить, лучше проделать в сумерках, а еще предпочтительнее — в полной темноте. Поэтому он молча ждал вместе с двумя французскими лакеями Бэкиигема, переодетыми носильщиками. Эти двое были выбраны и по той причине, что знали мисс Фаркуарсон в лицо, дважды видев ее вблизи: один раз во время визита девушки в Уоллингфорд-Хаус, а другой — в день так называемого спасения на Полс-Ярде.

Наконец чуть позже половины восьмого, когда предметы на далеком расстоянии уже казались неопределенными, актриса появилась в дверях. Ее сопровождал Беттертон, за ними следовал театральный привратник. Она остановилась, давая последние указания относительно ее багажа. Затем мистер Беттертон галантно проводил ее к портшезу. Носильщики уже были на местах, подбежав к ним при появлении хозяйки. Один стал сзади портшеза, прикрываясь его поднимающейся на шарнирах крышей; другой поместился спереди, защищенный от взглядов самим корпусом портшеза.