Одуванчик в тёмном саду
Шрифт:
Не знаю, на что она сама в этот момент рассчитывала. На всякий случай я не стала изменять выбранной линии поведения. Улыбнулась, молча кивнула, хотя при этом постаралась продемонстрировать будущей “родне” искреннюю доброжелательную симпатию.
Да, тетка показалась мне вполне вменяемой и даже интересной собеседницей, особенно потому, что легкий налет эльфийского снобизма если и присутствовал, то очень в меру. Но это не повод растекаться лужицей. Лучше я сначала с самим Илуватором посоветуюсь, как себя вести с его мамой.
А сама мама, ничуть не смущенная моей сдержанностью, продолжала:
— Илуватарион у нас единственный сын, наследник. Мой муж рассчитывал в свое время найти ему “достойную” невесту, — интересно, эта легкая гримаса действительно непроизвольно промелькнула на лице “свекрови” или хорошо сыграна, в расчете на одного зрителя? — И приобщить к делам рода. Однако мой сын оказался слишком самостоятельным и не позволил никому распоряжаться своей судьбой. Это… не принято, противоречит всем нашим законам, но… возможно, сделает его более счастливым, чем…
Все же не играет. Я тут вовремя вспомнила, что, вообще-то, суперкрутой мозгочтец, и все такое. И о-очень осторожно высунулась из-под установленных Илуватарионом щитов, которые должны были ограждать меня от чужих эмоций и мыслей. Так вот… хорошая у него мама. Даже жаль, что не склеится у нас с родством. Первая вменяемая эльфийская леди на моем пути. Даже стало как-то неудобно за свой обман. То есть не мой, конечно, но неудобно-то мне!
Леди, между тем, решила пооткровенничать совсем уж по-родственному. Я почувствовала — с одной стороны, ей действительно смертельно надоело всеобщее эльфийское вежливое чванство, а с другой, очень хотелось меня все же расшевелить.
— Теперь муж требует другого наследника, — ага, судя по ее лицу, требовать он может хоть до посинения. — А я внуков хочу… и счастья своему сыну. И очень горжусь тобой, — леди (вот же ж… я даже не знаю, как ее зовут, и переспросить не могу! Хороша невеста, не в курсе, как будущую свекровь величать!) доверительно кивнула и положила узкую, потрясающе красивую (как музыкант говорю!) руку поверх моей. — Вчера я поняла, что вы действительно любите друг друга. Ведь с танцем этим что-то пошло не так, верно? Можно подумать, я не почувствую растерянность моего мальчика. Ты его не оставила, не сбежала и поддержала, зная, что станешь таким же изгоем, как и он. Значит, любишь. Это хорошо. Он заслужил счастье.
Ну и что теперь делать? Нет, улыбнуться и ответить на пожатие — мне ума и выдержки хватило. Но кое-кто… ушастый сегодня вечером огребет по ушам! Не мог мать предупредить?! Ни за что не поверю, что он не знает — уж она-то его искренне любит и поддерживает!
Я вздохнула с облегчением, когда она мило извинилась и ушла, чтобы пообщаться с кем-то из своих знакомых. Ну, Илуватор, держись… ладно. Надо срочно выдохнуть и оглядеться. У меня тут детский сад с детективным уклоном на выгуле.
Слава октаве, все детективщицы были на месте и ничем особенно подозрительным не занимались. И я со спокойной совестью сконцентрировала свое внимание на Жизель.
Девочка, видимо, уже какое-то время терпеливо ждала в сторонке, пока я останусь одна. А теперь притопала с самым решительным видом и немного настороженно поздоровалась.
Я ответила на приветствие, и ребенок тут же деловито уселся в то самое кресло, которое только что освободила “свекровь”.
— Ты его, и правда, любишь? — и смотрит внимательно, неумело, но ощутимо растопырив ментальные щупальца. Да оркестровую яму навстречу этим конспираторам, ненавижу врать, когда серьезно и искренне спрашивают!
Поэтому щиты на полную мощность — не знаю как, но вроде получается, чисто на инстинктах, и молча кивнуть.
— Даже такого?! — на этом месте она споткнулась и слегка покраснела, но тут же решительно вздернула подбородок. — Он, оказывается, совсем не тот, каким я его себе представляла.
— Ничего, — я ободряюще улыбнулась. — Это со всеми бывает. Первая любовь часто оказывается больше придуманной, чем настоящей. Мы, девочки, такие — сами полюбим, сами пририсуем, чего нам нравится. А потом смотрим — безобразие, понимаешь, совсем не похож! Мало того, что баллады не поет и стихами не разговаривает, так еще и носки по полу разбрасывает, бумаги свои раскидал по всему дому, и вообще, зануда.
Девчонка не выдержала и хихикнула. Было очень заметно, что ее так и распирает спросить — действительно ли Илуватор разбрасывает везде свои носки, но она еще помнит об этикете.
— Ты не похожа на эльфийку.
— Бывает, — кивнула я. — Илуватарион тоже не похож на большинство наших сородичей. Во многом это нас и сблизило. Гораздо важнее, когда с мужем есть о чем поговорить, посмеяться, даже поспорить, чем когда он годится только на то, чтобы поставить его на полочку и любоваться красотой. Пока молчит.
Мы посмеялись вместе, а потом Жизель кто-то позвал, и она упорхнула. И слава богу, а то меня неожиданно накрыло. Нет, я понимаю, что с ребенком в кои-то веки хоть кто-то поговорил на равных… но нотки-линейки!
Бабка я, древняя, как златая цепь на дубе том. Что бы там ни говорили про молодое тело, а привычка поучать настолько въелась в подкорку, что постоянно прорывается, и по поводу, и без. Кто меня за язык тянет? Чего я лезу не в свое дело?
Девчонку жалко. Но! Не стоит думать, что я тут самая умная, а все вокруг идиоты. Так что, попридержу-ка я коней… а чужой ребенок, если не дурак, и сам разберется рано или поздно. В конце концов, у нее есть родители. И дядя с мозгами.
Насчет “жениха” своего тоже… собралась взрослому мужику нотацию читать. Дура, что тут скажешь. Хорошо хоть опомнилась вовремя. Конечно, поставить его в известность о разговоре с матерью надо. Но лучше обойтись без оценочных суждений и тем более без претензий.
Наверное, дело в том, что я уже почти освоилась в этой реальности. Нет, какое-то слегка шальное чувство “взгляда со стороны” все еще присутствует, и я умом понимаю, что не всегда реагирую на события так, как отреагировала бы раньше. Будь благословен кошачий дзен, как говорится, но хорошо бы иногда мозги включать.