Одуванчик в тёмном саду
Шрифт:
Я с первого раза догадалась, какую именно хвостатую пожаловал ему Властелин со своего плеча. Осиротил светлый гарем, понимаешь, сразу на трех главных стерв. Собственно, в честь этого события сегодня бал и проходит здесь — между бассейнами и фонтанами. Отдают дочь морского короля за сына песчаного султана. Нет, Виланд все же затейник — явно задался целью впихнуть невпихуемое, в смысле, так перемешать расы, чтобы они сами запутались, кто кого и за что должен ненавидеть.
Ноги потихоньку начали уставать, я уже гадала, скоро ли конец, когда ко мне снова подошел Виланд.
— Традиционный эльфийский танец в честь окончания бала с этого дня отменен. Но я хочу ввести новую традицию — танец первых лорда и леди сумеречных эльфов, но не друг с другом, а с представителями темных рас. Надеюсь, леди Диндэниэль не откажется подарить первый танец своему Повелителю.
Эх, когда Повелитель мира при всем честном народе нежно целует тебе руку, поневоле почувствуешь себя принцессой. Даже если коронованный клоун уже откровенно стебется:
— Люблю участвовать в создании новых традиций! — интересно, как ему удается произносить настолько пафосные речи с серьезным лицом, если ментально он ржет, как конь? — Возможно, леди, этот танец из тех, о которых слагают баллады, и их будут петь менестрели, прославляя в веках вашу красоту.
— Я сочту за честь, мой Повелитель! — патетично согласилась я и мысленно добавила: — Тебе бы торговлей заняться, продавал бы камни гномам или дрова дриадам.
— Я примерно этим и занимаюсь, на самом деле, — фыркнул Виланд, но развивать тему не стал. Заиграла музыка, только между жемчужными струями фонтанов на этот раз кружились всего две пары танцующих. Мы с Повелителем и Илуватор с Клариссой.
Ой, нет! Уже три пары! Мэриэль… и тот самый зеленый-рогатый… во дает! А мармеладного лорда она куда… Ага. Угу. То-то у него физиономия такая перекошенная, видимо, далеко послала.
— Илуватор не смог отказать матери, сама понимаешь. Когда женщина, ради общения с мужчиной, готова отказаться от титула Первой Леди рода, это очень серьезно.
— Да… — согласилась я и через секунду забыла и о леди, и о лордах, и вообще обо всех.
Пропади они пропадом! Это мой мужчина! А кареглазую брюнетку, ту самую, я сегодня на балу не видела…
Виланд, словно почувствовав мой настрой, притянул и поцеловал в губы, пользуясь тем, что от зрителей нас скрыли рассыпающиеся радугой струи одного из фонтанов. Мы оба замерли, жадно целуясь, всего на мгновение, заполненное звенящей тишиной, а потом танец увлек нас дальше.
— К черту эту конспирацию! Ты моя… Моя женщина, и плевать на них всех! Пусть завидуют!
И я счастливо засмеялась, напрочь игнорируя отчетливую угрозу, которой на меня повеяло от внезапно появившейся из ниоткуда брюнетки. Тамиша стояла среди гостей и смотрела… смотрела… а мне было все равно.
Даже когда Виланд ее тоже заметил, нахмурился и пронзил таким взглядом, что нарушительница спокойствия словно вылиняла и мгновенно испарилась, я не заострила на этом внимания. Есть она, нет ее… какая мне разница? Это — МОЙ мужчина. Он сделал выбор.
Музыка стихла, в тишине Виланд отчетливо выдохнул, демонстративно поцеловал меня в шею, интимно, почти вызывающе, куснул за мочку, потом за заостренный кончик уха, потом снова в губы… отстранился, улыбнулся и позвал:
— Лорд Илуватарион, я жду вас в своем кабинете, проводите леди Диндэниэль до дома и возвращайтесь, — а мысленно добавил, уже мне: — Запри дверь на все замки. И никаких ночных прогулок! Сидите все по домам и не высовываетесь! Охрана будет поблизости.
Я и опомниться не успела, как оказалась в саду, на полдороге к дому. Шустрый гебешник, словно на лету, подхватил меня под руку и с такой скоростью утащил с мероприятия, что я даже не попрощалась ни с кем.
— Никаких расследований, никаких диверсий, никаких прогулок, запереться и спать. Без вечерних посиделок, чая на террасе и обсуждения местных сплетен! Завтра душу отведете. Я понятно объясняю?!
— Угу, и очень грозно, — согласилась я. — Есть, мон женераль, в смысле, командир. Я все понимаю. Побереги его и поберегись сам, а я буду сидеть тихо, как мышь под веником. Только еще один момент, вдруг это важно. Мне кажется, что в день, когда пытались похитить Виланда, в гареме была какая-то посторонняя арахнидка. Взрослая, со спины очень похожая на аррграу Рраушшану. Только волосы не седые.
— Откуда тебе это известно? — Илуватор так резко остановился, что я чуть не упала, но он удержал меня. Эльф подобрался и весь как-то ощетинился, словно ищейка, напавшая на след.
— Женские посиделки и бабские сплетни, — я коротко и сжато пересказала все, что принесла на хвосте сорока-Лиидия. И озвучила собственные выводы:
— Таких совпадений не бывает. Вряд ли почтенная пожилая аррграу оправилась от ментального удара быстрее, чем обученные воины, вряд ли она умеет быть в двух местах одновременно, а уж исчезнувшая седина…
— Как зовут девушку, которая видела раздвоившуюся аррграу Рраушшану?
— Гайлисса. Она была ближайшей соседкой Лиидии.
Илуватора чуть не подбрасывало на месте от нетерпения, но он только сжал зубы и ускорил шаги — теперь мы почти бежали. Ответственный у меня братец, сказано доставить до дома — тащит, несмотря даже на то, что готов на крыльях лететь с важной новостью.
Мое зеленое крылечко уже виднелось сквозь густую листву, когда мы наткнулись на развеселую парочку.
Арахниды стояли на тропинке лицом к лицу, практически не двигались, лишь выражение каменных физиономий иногда менялось, так, слегка, оттеночно. Ррашшард держал большую корзину, накрытую тканью, как последний оплот и стенку между собой и паучихой, Ришшика соблазнительно дышала открытым декольте и гипнотизировала “добычу”.
Эта парочка так увлеклась друг другом, что даже наше появление они не сразу заметили. А когда мы подобрались вплотную, Ррашшард дернулся и "подобрал" лапки, после чего с некоторым облегчением уставился на эльфа, при этом настороженно косясь в сторону своей дамы.
Ситуация, как я поняла, была из разряда “и хочется, и колется”. Така-ая красивая Ришшика, вся из себя с волосатыми лапками, крепким панцирем и шикарным декольте… и явно паукожадными намерениями. Угу, “поймать и воспитать”. Пойматься Ррашшард был вроде как не против, а вот воспитываться не горел желанием. Поэтому, подчиняясь инстинкту самосохранения, он даже корзинку переложил так, чтобы отгородиться ею от слишком хищной “воспитательницы”.