Одуванчик в тёмном саду
Шрифт:
— Значит, его подменил тот, кто не знал про надпись, — процедил я, наливая себе второй стакан настойки.
Тошно, больно, муторно… И слабая надежда, что это я — мудак, вспыливший на ровном месте.
— Точно. Но если бы подмена была с согласия Диндэниэль, значит, у них было бы время скопировать не только форму и камень, но и слова.
— Не убедил!
Нож в сердце перестал вращаться, но боль все еще не отступила.
— Как знаешь. Рад, что ты не подозреваешь меня…
Ил забрал кольцо и снова уставился на него с задумчивым выражением. Потом зачем-то напялил его на мизинец и посмотрел
— Обвинения смехотворны, — пояснил я, продолжая прислушиваться к ментальному фону, идущему от Ила. — Ну да, ты мерзкая долгоживущая эльфийская скотина и переживешь меня лет на пятьсот точно. Но я уверен, что ты эти пятьсот лет проведешь вместе с Клариссой, развлекаясь и отдыхая. Даже не будешь пытаться вразумить моего наследника. Потому что власти мы с тобой наелись уже сейчас, во как! — я провел ребром ладони по горлу, и Ил согласно кивнул. — Это я тебе завидую, а не ты — мне.
— Ну, никто не виноват, что я такой умный и красивый, — Илуватор положил кольцо на стол и посмотрел на меня с осуждением: — Ведь еще сто лет назад предупреждал, чтобы ты не верил Тамише. Предупреждал?!
— Я и не поверил. Сразу — не поверил. Но амулет…
— Не тот! Напрягись, Виланд! Приглядись внимательно! Конечно, ты — человек, а люди глупее эльфов, но не настолько же!
Я уставился на кольцо. Взял его в руки. Амулет, искажающий ментальное пространство. Да… Но…
— Понял, баран человекообразный? Поэтому мы и не могли с ней связаться! Рруззиана вокруг себя возвела отражающие щиты, Рремшшург тоже. Эти двое были довольно сильными магами, даже смогли портал внутри замка создать… Но Диндэниэль — тоже сильный маг! И, уверен, она никаких щитов от нас не возводила, наоборот, звала на помощь! А мы ее не слышали и не могли до нее докричаться. Потому что на ней была эта дрянь, — Ил обвиняюще ткнул пальцем в сторону украшения.
Да, амулет искажал ментальное пространство, мешая связываться с носителем на расстоянии.
— Не думаю, что Диндэниэль сама позволила напялить на себя эту штуку. А вот ее похитителям было бы очень удобно помешать нам с ней связаться, — закончил свою мысль Илуватор.
— Я — идиот, — пришлось констатировать истину, наливая себе третий стакан настойки.
— Из уважения не спорю, — сочувственно фыркнул Ил. — Иди мириться. Извиняйся, валяйся в ногах, рассказывай про умственное помутнение на почве усталости… В конце концов, Диндэниэль — умная женщина, почти настоящая эльфийка, так что должна простить. Тем более она тебя любит, придурка… Не знаю уж за что. А как она готовит… Знаешь, ты ее недостоин. Это я, как ее старший родственник, заявляю. Но если она тебя простит, так и быть, отдам ее тебе в жены. Или нет… Подумаю еще.
Илуватор отнял у меня очередной стакан и буквально выпинал в коридор.
— Ладно, давай, проваливай. А я пойду, допрошу Тамишу. Хорошо хоть что-то ты сделал правильно.
Это он одобрил мой приказ арахнидам поймать и задержать мою бывшую.
— Можешь сильно не торопиться, — пожелал мне на прощание Ил.
Да уж… Странно. Меньше получаса назад я медленно шел по этим тропинкам, стараясь не рычать от боли. Теперь я тоже шел медленно. Почему-то было страшно… Я шел и готовил
Сначала скажу, что был не прав. Да, сначала — что был не прав, что идиот, глупец, баран… пещерный грол… Потом…
Мне бы уверенность Ила, что она меня простит…
Нет, конечно, простит. Поймет и простит. Потому что я не могу без нее. Уже не смогу. Все, что я наговорил — было именно потому, что не представляю, как жить без нее. Да. Я привык к тому, что у меня есть она. К ней всегда можно прийти, согреться, набраться сил. Она — мой источник… Черт… И я туда плюнул из-за своей дурости. А еще из-за обиды, что меня опять обманула любимая женщина. Едва я признал для самого себя — любимая! — и тут такой обман!
У дома Дины я еще немного помялся, пытаясь хоть что-то услышать, почувствовать… Почему я не поверил в искренность ее эмоций, когда уже кольцо было у меня в руках? Почему… Я же решил ей верить. Сам решил. Так почему перестал, даже объясниться не позволил? Больше такого не повторится!
Не понимаю, что на меня нашло. «Умственное помутнение на почве усталости»? Наверное, да. А еще все ее эмоции после того, как я снял кольцо, были как в тумане. Я был уверен, что это все еще обман… Обман из-за амулета. Остаточное действие… Черт!
Набравшись храбрости, я открыл дверь. В доме было пусто и… холодно. Она же не могла уйти так быстро? Рридфферт не докладывал, что с ним хоть кто-то пытался связаться. Значит, Дина где-то в крепости. Может быть, у подруг?
Я обошел весь дом, заглядывая в каждую комнату. Пусто. Везде пусто.
На кухню заходить не хотелось… я уже знал, чувствовал, что там тоже никого нет. Даже улешей. Но еще я знал, что эта пустота снова воткнет мне нож в сердце.
Нет, надо приказать всем арахнидам перерыть замок. Надо обойти всех ее подруг. Надо… Да, надо предупредить охрану у ворот, чтобы задерживали всех. Всех…
Сжав зубы, я все же заставил себя заглянуть на кухню и замер, уставившись на обломки гитары.
Она сломала ее… Зачем? Она же маг… музыкальный маг! В нашем мире от магии не отказываются!
Черт… черт побери! А если она уже не в нашем мире?
На рассвете я сидел в допросной и пил из горла гномий самогон. Илуватор благородно согласился составить мне компанию. У него тоже был прекрасный повод напиться. Час назад он сам, собственноручно… черт… собственноментально, вот! Сделал свою мать вдовой. Ну и сам осиротел… И пусть он не очень-то любил своего отца, но все равно… чем не повод напиться?!
— Есть еще идеи, где ее искать? — икнув, я с надеждой посмотрел на Ила.
Сам хвастался, что умный.
Я переговорил со всеми подругами Дины. Выяснил, что из замка никто не выходил, порталом с вечера никто не пользовался. Никто не знает, куда она могла уйти… Без денег. Без гитары. Только с этими чертовыми перьями… Не улетела же она на них?!
— Никаких!
Я даже добыл дубликат той книги, которую Дине дала Зельма, и заставил гномку расставить вновь все галочки. Обойду всех стряпчих. Выясню, не прилетала ли к ним на перьях тавура красивая эльфийка. А как иначе она могла покинуть крепость? Пока есть, что делать — буду действовать.