Офицер артиллерии
Шрифт:
Вскоре отошли от берега и тяжело нагруженные плоты с орудиями первой батареи. Теперь весь берег реки на протяжении километра кишел людьми, поспешно стаскивавшими на воду переправочные средства и старавшимися как можно быстрее отчалить от берега. Десятки плотов, медленно относимые течением вправо от понтонного моста, постепенно приближались к середине реки.
«Почему молчит противник? — подумал Ковтунов. — Не может быть, чтобы не заметил. И что там у моста? Удастся ли захватить его первому батальону с ходу?» Он приказал сержанту Туневу связаться с первым дивизионом и в это время
— Подошли вплотную к мосту, но переправиться не удалось… Противником взорван один понтон… — торопливо доложил Тунев. Мины всплеснули воду рядом с плотом, и мгновенно один за другим раздались четыре звенящих взрыва, выбросивших высокие фонтаны.
— Пронесло, — облегченно вздохнул Лебеденко и рукавом гимнастерки отер забрызганное водой лицо.
Отвлеченный внезапной атакой на понтонный мост, противник поздно заметил переправляющихся и теперь, стараясь наверстать упущенное, открыл бешеный огонь. Вслед за минометами заговорила артиллерия. От частых взрывов река пенилась и бурлила. Прямым попаданием разбило плот у пехотинцев Шляпина. Положение становилось критическим. Гитлеровцы пристрелялись, и теперь почти каждый снаряд и мина падали в гущу переправляющихся. Выход был один. Нужно быстрее преодолеть простреливаемое пространство и подойти к высокому противоположному берегу. Он прикроет от прямых попаданий.
Ковтунов приказал ускорить движение и оглянулся назад, где оставил Михалева руководить погрузкой. На том берегу уже почти никого не было. Потом посмотрел на тяжело осевшие плоты с орудиями. Пушки на них почти по оси были залиты водой. Люди гребли изо всех сил веслами, досками, саперными лопатками и даже руками. Некоторые обогнали плот, на котором находился Ковтунов, и приближались к высокому, обрывистому берегу.
От высотки к переправе бежали вражеские солдаты, таща за собой два станковых пулемета.
«Поздно спохватились! Теперь не успеете», — спокойно подумал Ковтунов, видя, что два плота с пехотинцами Шляпина уже причалили и солдаты выскакивают на берег, карабкаются на кручу и тоже устанавливают там пулеметы.
И в это мгновение какая-то неведомая сила выбила плот из-под ног Ковтунова, и он не успел опомниться, как очутился в воде. Оглушенный, чувствуя, что ему не хватает воздуха, Ковтунов всплыл на поверхность и обеими руками ухватился за подвернувшееся бревно, но тотчас же вскрикнул от резкой боли в плече и опустил руку. Отфыркиваясь, к нему подплыл лейтенант Самаркин, одной рукой схватился за бревно и стал подгребать к берегу.
— Ранены, товарищ подполковник?
— Где же Лебеденко? Троицкий? — не отвечая, спросил Ковтунов.
— Здесь я, — громко откликнулся Лебеденко, размашистыми саженками плывя к берегу. — Вот хватило, черт!
К Ковтунову спешила надувная лодка. В ней лежал тяжело раненный Троицкий. Склонившись над ним, не выпуская из рук рации, сидел без пилотки, со слипшимися мокрыми волосами сержант Тунев.
«Как же это он с рацией…» — подумал Ковтунов, с трудом переваливаясь через борт.
Едва лодка достигла берега, Ковтунов
— Быстрее выкатывать на берег орудия! — приказал он Лебеденко и побежал к Шляпину.
— Цел? Натерпелся страху-то? — встретил его сочувствующим взглядом командир полка.
— Не успел, — невесело отшутился Ковтунов.
— Да ты, никак, ранен? Санитар! Перевязать! — крикнул Шляпин и, не дав Ковтунову раскрыть рот, добавил: — Никаких возражений!
Пока санитар перевязывал задетое осколком плечо, Ковтунов связался по радио с 3-м дивизионом, оставшимся на том берегу.
— Давай, давай быстрей огонь по населенному пункту, — торопил Шляпин. — Там у них, очевидно, резервы.
Но Ковтунов уже передал Муратову координаты, и вскоре воздух потряс дружный залп.
Подполковник Шляпин то и дело отправлял связных с распоряжениями в стрелковые роты, развернувшие наступление вдоль берега к мосту и к населенному пункту. При этом он посвистывал, потирал руки: бой развертывался успешно.
К 16 часам плацдарм был расширен до двух с половиной километров по фронту и 800 метров в глубину. Населенный пункт на высоте был занят первым батальоном. В нем оказалась танковая унтер-офицерская школа гитлеровцев. Пехотинцы захватили восемь танков и шесть самоходок, четыре из них были сильно повреждены снарядами.
Все танки оказались не заправленными горючим, и, видимо, поэтому будущие унтер-офицеры участвовали в бою как пехотинцы.
Дивизион Лебеденко полностью переправился через Западную Двину, подтянулся к окраине населенного пункта и теперь стоял на прямой наводке. Он уже отбил две контратаки танков и самоходок, которые гитлеровцы подбросили из тыла. Саперы, приданные Шляпину, быстро восстановили поврежденный понтонный мост, и по нему переправлялся 3-й дивизион капитана Муратова.
— Теперь нас отсюда никакая сила не вышибет, — уверенно говорил Шляпин, осматривая вместе с Ковтуновым наскоро оборудованные окопы, пулеметные гнезда, поставленные саперами проволочные заграждения. — А скоро еще танки подойдут… тогда живем! Завтра утром дальше можно идти.
…Вечером к мосту подошли танковый и самоходный батальоны. Танкисты вышли из головных машин и деловито осмотрели мост — выдержит ли? Потом пропустили вперед бронемашину и затем стали переправляться сами.
Броневик, взяв с ходу подъем, подошел к окраине населенного пункта, где находились Ковтунов и Шляпин, и остановился.
— Уж не начальство ли? — произнес Ковтунов.
— Похоже! — ответил Шляпин.
Из броневика вышли командир дивизии генерал-майор Баксов и командующий армией генерал-лейтенант Чистяков.
Шляпин вытянулся и начал докладывать. Но командующий, махнув рукой, шагнул вперед и, улыбаясь, посмотрел на Шляпина и Ковтунова.
— Так вот это и есть они, твои герои? — спросил он командира дивизии. — Обоих представить к званию Героя Советского Союза. И всех, кто особенно отличился!
— Ну, благодарю! Спасибо вам, товарищи, от имени Военного совета армии и от всего личного состава армии спасибо! — генерал-лейтенант обнял и расцеловал офицеров. Потом деловито спросил о ходе боя, о потерях, трофеях, о том, как закрепились.