Офицерский мятеж
Шрифт:
— Простите, господин адмирал. Задумался и не расслышал ваш вопрос, — повернул к нему голову сидящий в соседнем кресле первый заместитель вице–адмирал Курт фон Засниц. У него были огромные бледно–голубые глаза — глаза ангела, маньяка–убийцы или клинического идиота. — Что вы сказали?
«Что будет делать проигравший? Сдастся? Отступит?» — продолжал невидимый собеседник.
— Да вот бормочу себе под нос, Курт.
«В высокие хаарские технологии верится больше, чем в наши. Если со мной действительно говорит хаарец, от этих переговоров может быть толк, — напряженно думал комфлота. — Если же меня затеяли проверять
— Можно спросить, господин адмирал? — Фон Засниц поднял на командира глаза.
— Давай.
— Мы так и будем вальсировать или все же ударим?
Этот вопрос задавали командирам и себе самим все пятьдесят тысяч собранных на поле битвы моряков и десантников. Старый Лис не знал ответа.
— Я думаю…
— Из Адмиралтейства торопят с рапортом.
Штаб юнитского Флота битый час забрасывал флагманский линкор грозными тахиограммами.
— Подождут, — буркнул Кобурн.
— Скоро у Обамы лопнет терпение. — Фон Засниц имел в виду начальника Штаба Военно–Космических сил генерал–адмирала Обаму Фостера.
Адмирал не ответил, он вел переговоры.
«Проигравший оставит сектор», — Кобурн постарался четко выстроить мысль и подольше удержать ее в голове, чтобы она была услышана.
«А потом снова битва? И снова отход?» — допытывался таинственный собеседник.
«Не знаю. Нам бы сейчас разобраться…»
«Кого выставишь?»
«Да хоть сам пойду».
«Нет. Ты — уже старик. Выбери молодого. Только скорее».
«Хорошо. Я выбрал».
Фрегат «Котлин» под командованием капитана третьего ранга Петра Сухова несся навстречу врагу. «Победить или умереть», — сказал Старый Лис, и Сухов собирался растереть хаарца в межзвездную пыль. Впрочем, сделать это было непросто.
Хаарский корабль оказался такого же класса и по вооружению и скорости был примерно равен новенькому юнитскому фрегату. Так что бой предстоял равный. И результат этого боя, скорее всего, ожидается такой: соприкоснувшись бортами, в межзвездной яме будут дрейфовать два развороченных прямыми попаданиями, изувеченных остова, а вокруг, в ледяном вакууме — парить обломки сожженных спасательных шлюпок и трупы военморов… По опыту боевых действий в Дальнем Космосе — самый вероятный сценарий.
Петр Сухов особо не задумывался, почему для показательного боя был выбран именно его корабль. Фрегат недавно спущен со стапелей, успешно прошел ходовые испытания, на «отлично» провел боевые стрельбы на космическом полигоне. А его команда, костяк которой перешел на фрегат со знаменитого корвета «Джанкой», считалась одной из лучших на Шестом флоте. «Котлин» достоин представлять флот. Так, по крайней мере, думал его командир.
Для боя с равным противником Сухову надо было придумать какой–то отвлекающий прием, чтобы обескуражить хаарца, выиграть время для убийственного удара. Каждый уважающий себя командир мечтает изобрести некий коронный маневр, особенный боевой прием — такой, что повысит шансы на победу и заодно станет его визитной карточкой на флоте. Военмор обязан быть хорошим тактиком, а не бездумным исполнителем приказов — пусть даже умнейших.
Кому–то удается придумать что–нибудь действительно стоящее, кому–то — нет. Любой незнакомый корабль может преподнести тебе неприятный сюрприз. И поэтому, чтобы уцелеть, ты должен непрерывно отслеживать военную ситуацию в Галактике, отличать те корабли, что прославились успешными боями, изучать их боевые приемы и придумывать эффективную защиту.
И что в конечном итоге знал Петр Сухов о тактике хаарских фрегатов? Совсем немного. Они предпочитают сражаться группами по шесть, в крайнем случае — по три корабля. Стремительно выбрасываются из гипера в евклидово пространство, создавая преимущество на фланге или в тылу эскадренного строя. Сферой или треугольником смерти они охватывают выбранную жертву, молниеносно разделываются с ней, расстреливая до сотни ракет и торпед, и снова уходят в гиперпространство.
Крупных сражений хаарцы избегают — равно как и поединков. Но данный фрегат сам вызвался попытать счастья в одиночном бою. Значит, этот корабль чем–то отличается от других технически или дело в его особенном командире. И тогда все собранные Петром сведения и ломаного гроша не стоят. В любом случае у военмора Петра Сухова выбора не было. Его назначили для смертного боя, а не для долгих размышлений.
А боя… Боя как раз–то и не было.
Окружающий Сухова мир изменился. Вдруг. Командная рубка фрегата дрогнула перед глазами, расплылась и опять стала прежней. Военморы ничегошеньки не заметили. Все, кроме капитана третьего ранга. Потому что теперь он видел одновременно две картинки — два разных корабля…
Фрегат «Котлин» несся навстречу врагу, а в его командной рубке уже стояли чужие моряки. Они помещались в каких–то странных, вертикальных, рамчатых устройствах черного цвета — ничуть не похожих ни на ложементы, ни на командирские кресла.
Хаарцы выглядели как и при штурме рейдера: ростом под два метра, с человекоподобным телом, в мягких черных скафандрах и черных гермошлемах. Что за начинка скрыта под защитными оболочками, можно только догадываться. Во всяком случае, вряд ли это был разумный студень или пчелиный рой.
Хаарцы смотрели на людей — и не видели их. Они ведь оставались на своем корабле. Все, кроме командира хаарского фрегата. Это существо присутствовало сразу в двух местах — как и Петр Сухов. Две корабельные рубки непонятным образом наложились друг на друга.
Хаарец уставился на человека, человек — на хаарца. Сухов поймал себя на инстинктивном движении: рука потянулась к кобуре. Он заставил руку вернуться на подлокотник кресла.
«Мы должны драться?» — мысленно спросил Петр.
Желание растереть хаарца в пыль пропало. Словно это был морок, а не естественное желание каждого честного солдата. Вместо него возникло любопытство и сожаление — ему не хотелось нести смерть чужим военморам.
«Зачем?» — вопросом на вопрос ответил хаарец.
«Чтобы выяснить, кто сильней».
«Мы знаем и так».
«А мы — нет».
«Жаль».
Поединок начался прямо тут, в полете — на пересечении двух рубок, где–то в межзвездной бездне. Поединок двоих воинов, вовсе не рвущихся сражаться, но вынужденных это делать.
«Проигравший корабль будет уничтожен, — вдруг понял Сухов. — Проигравший флот уйдет. Проигравшая цивилизация растает в солнечном сиянии, сгинет в пылевых облаках…» Он твердо знал, что исход боя зависит от того, чья воля окажется сильней.