Офицерский мятеж
Шрифт:
Сухов задумался — впервые за этот вечер. Хотя ответ на подобный вопрос они с Ригертом проговаривали. И звучал он так: «Только содружество свободных наций может противостоять инопланетной агрессии. Да, именно сейчас решается судьба человечества. Но решается она не только на полях сражений с хаарцами, но и на фронте борьбы за свободу. Если рухнет прогнившее ооновское государство, у миллиардов людей появится шанс победить в войне. В противном случае люди обречены». Военмор не спешил с ответом. «Неужели он пошел в отказ?» — встревожился контрразведчик.
На лице кавторанга
— Лишь добровольный союз свободных наций…
Глава пятая Бегство Земли
Вторая Русская эскадра оставалась под началом капитана второго ранга Петра Ивановича Сухова — теперь уже председателя Имперского Совета. Кто бы знал, чего стоило ему, военному моряку до мозга костей, доказать командованию Российского Флота свое законное право водить корабли в бой.
Поначалу командование отказывалось наотрез. Вернувшийся из запаса контр–адмирал Иннокентий Павлович Выготский (бывший командующий базой Седьмого флота на Новой Калифорнии) исполнял обязанности комфлота, а такой же военный пенсионер, бывший заместитель начальника штаба Второго флота, каперанг Герман Оскарович Сергеев–Спасский стал его начальником штаба. Эти два седовласых, уважаемых и в высшей степени достойных ветерана стояли, как гранитная стена. Глава российского государства, пусть временный, пусть даже сугубо номинальный, не имеет права подвергать свою жизнь смертельной опасности. Интересы Священной Родины превыше личных желаний, они превыше всего.
Сухову страсть как хотелось устроить грандиозный, как океанский шторм, скандал, разругаться в пух и прах с упертыми стариками, но он сдержался. Кавторанг был нарочито вежлив и несгибаемо тверд. Старики не уступали ему в твердости, но были горазды повышать голос и грозно жестикулировать. Первая, вторая, третья попытки пошли прахом. Петру ничего не оставалось, как предъявить командованию ультиматум: или он, Петр Сухов, остается строевым офицером, боевым командиром, или подает в отставку с поста председателя Совета. И будь что будет.
— Ну и вали!!! — рявкнул загнанный в угол Сергеев–Спасский. Сам понимал, что перегибает палку, но остановиться уже не мог. — И из Флота… тоже уматывай! Шантажисты Флоту не нужны!
— С Флота уходить не собираюсь, — отчеканил Петр. — Об этом и не мечтайте.
Выготский был спокоен. Ему по прежней своей должности приходилось быть дипломатом не меньше, чем штабистом. Командуя базой, Иннокентий Павлович то и дело мирил военморов с береговой охраной, боевых офицеров с тыловиками, военных с гражданскими, калифорнийцев с интернационалом, который служил на базе. Каперанг умел подавить в себе праведный гнев и не выказывать свое отчаяние.
— Не надо драматизировать, господа, — негромко заговорил Выготский, потирая дужку фотоумножителя, стилизованного под доисторическое пенсне. — И тем более не стоит вносить раскол между Вселенским Собором, Имперским Советом и командованием Флота. Реальных поводов ссориться еще будет предостаточно… Насколько я знаю Петра Ивановича, он не отступит. В том числе за это его и ценит русский народ. Итак, у нас патовая ситуация. Хочешь не хочешь, а придется идти навстречу друг другу.
Сломив сопротивление флотских стариков, Петр торжественно поклялся не лезть на рожон, быть предельно осторожным и всегда помнить свой долг перед Родиной. Как будто он и его экипаж дожили бы до нынешнего дня, ищи они смерти в боях и походах.
Кавторанг прибыл с инспекцией на линкор «Владивосток» (бывший «Дурбан»). Принял рапорт командира — капитана третьего ранга Рыбникова. До мятежа этот худощавый военмор служил старпомом на фрегате «Турку». Так что взлет грандиозный. Справится ли?
Павел Андреевич Рыбников был лысоват и невысок. Его карие глаза словно бы вели самостоятельную жизнь, ни на секунду не оставаясь в покое. Сам он тоже двигался очень быстро и почти бесшумно, так что Сухов то и дело терял его из вида. Приходилось окликать. Рыбников возвращался из–за угла или из соседнего отсека, извинялся, но рано или поздно пропадал снова.
Главной трудностью был отнюдь не ремонт «Владивостока», пострадавшего во время абордажа. Самое сложное — набрать профессионалов в его тысячный экипаж. Конечно, на Старой Земле живет полмиллиарда человек и можно найти мастера для любого дела. Но когда нужно разом снабдить командами пять ударных кораблей, впору завыть на Луну.
За вербовку военморов отвечали недавно назначенные командиры линкоров, астроматок и крейсеров. И каждый сам изобретал правила вербовки. Порой офицеры даже схватывались из–за особо нужного специалиста, но чаще приходилось тупо и изнурительно фильтровать бесконечную очередь желающих служить на Флоте. Патриотический подъем был велик — народ валом валил записываться в моряки.
Кому только не пришлось отказывать!.. Адреналиновые наркоманы, готовые ради удовольствия угробить любой корабль, дряхлые старики, грозно размахивающие наградными кортиками, капитаны каботажных посудин, никогда не бывавшие в Дальнем Космосе, шизофреники, желающие уничтожить юнитов до последнего человека, мастера компьютерных симуляторов, впервые в жизни увидевшие реальный корабль, и огромное количество самого разного люда, не годного по здоровью.
Сначала претенденты заполняли на компьютере тесты. Здесь был самый большой процент отсева. С теми, кто их прошел, разговаривали офицеры Флота. Уцелевшие после беседы работали на тренажерах, демонстрируя физическую форму, и на симуляторах, доказывая способность управлять техникой…
Как бы там ни было, капитан третьего ранга Рыбников с задачей справился — экипаж набран. А уж как он покажет себя в бою — бог весть.
Попав на вторую палубу, командующий эскадрой объявил учебную тревогу и с хронометром в руке отслеживал, как военморы занимают свои места согласно боевого расписания. Могло быть и хуже, хотя в норматив уложилась лишь треть личного состава. Командир линкора нервничал, порывался ускорить движение медлительных подчиненных на боевой пост толчком пониже спины.