Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Нет. Такая же, как у Елены Троянской.
— А-а… Да, да, совершенно верно, — согласился дядюшка Перегрин. — Как Елена Троянская. Очень яркая женщина. А почему она упомянула об оплате карт и-джина? Она что же, не богата?
— Да. Теперь не располагает ни одним лишним пенсом.
— Какая жалость, — сказал дядюшка Перегрин. — А по внешнему виду никак не подумаешь, правда?
Когда Вирджиния пришла вечером следующего дня, она назвала дядюшку Перегрина просто Перегрином; он возмутился, но, не показывая вида, проводил ее в комнату Гая. Он пронаблюдал. как она распаковала сверток, поставила
— Какой забавный старикашка! Почему же ты не познакомил меня с ним раньше?
Вирджиния приходила каждый день и сидела с Гаем иногда по полчаса, а иногда и по несколько часов, незаметно приучая его к своему присутствию. Она легко добилась того, что для Гая ее приход в эти скучные и однообразные дни стали желанным и что он ждал ее появления с нетерпением. Она вела себя, как всякая жена, имеющая кучу других дел и тем не менее посещающая своего прикованного к постели мужа. Вдвоем они оставались довольно редко. Дядюшка Перегрин с раздражающим напускным лукавством неизменно играл роль старшей придворной дамы. В воскресенье Вирджиния пришла утром и, пока дядюшка Перегрин был в соборе, спросила Гая:
— А ты подумал о том, чем будешь заниматься после войны?
— Нет. Строить какие-нибудь планы сейчас, пожалуй, не время.
— Говорят, что немцы капитулируют еще до весны.
— Я не верю в это. Но если даже капитулируют, это все равно будет только началом других конфликтов.
— О, Гай, мне хотелось бы, чтобы ты смотрел на жизнь повеселее. Впереди нас всегда ожидает что-то хорошее и интересное. Если я думала бы иначе, то просто не смогла бы жить. А какое тебя ожидает наследство?
— Отец оставил что-то около двух тысяч фунтов.
— Боже мой!
— Половина из них — Анджеле, а одна треть государству. Кроме того, в течение нескольких ближайших лет нам придется выплачивать немало пособий. Я буду получать арендную плату за Брум. Это примерно еще триста фунтов.
— Каков же будет общий доход?
— Думаю, что в конечном счете что-то немногим более двух тысяч.
— Особенно не разбежишься.
— Да, не разбежишься.
— Но это все же намного лучше, чем ничего. К тому же у тебя ведь кое-что уже было. А как насчет дядюшки Перегрина? У него ведь тоже есть кое-что. Он оставит это тебе?
— Не имею никакого представления. Кроме того, я должен подумать о детях Анджелы.
— Ну, это-то может и измениться.
На второй завтрак в этот день был фазан. Миссис Корнер, которая восприняла визит Вирджинии без каких-либо комментариев, накрыла стол в столовой на двоих; пока Вирджиния и дядюшка Перегрин долго сидели за столом, Гай неуклюже поглощал свою порцию с подноса и в одиночестве.
На десятый день дядюшка Перегрин не приходил домой до семи часов вечера. Вирджиния уже собралась уходить, когда дверь открылась и в ней появился дядюшка. Его глаза лукаво искрились.
— Я
— А я скучала без вас.
— Знаете, о чем я подумал? Не выпадет ли сегодня на мою долю такое счастье, что вечер у вас свободный? Мне хочется пойти куда-нибудь с вами.
— Свободна как птица, — сказала Вирджиния. — Это будет чудесно.
— А куда бы вы пожелали пойти? Боюсь, что я не очень-то разбираюсь в ресторанах. Здесь недалеко, напротив вокзала Виктория, есть небольшой рыбный ресторанчик. Я иногда хожу туда.
— А что, если пойти к Рубену? — предложила Вирджиния.
— Боюсь, что я не знаю, где он.
— Вы оставите там все свое состояние! — крикнул Гай со своей кровати.
— Ну что ты в самом деле, — сказал дядюшка Перегрин, придя в ужас от этого нарушения приличных манер. — По-моему, в присутствии гостя обсуждать такие вещи просто неприлично.
— Конечно, оставите, — сказала Вирджиния. — Гай абсолютно прав. Я просто попыталась вспомнить какое-нибудь уютное местечко.
— Ресторанчик, о котором я говорил, это очень тихое и уютное место. Он всегда поражал меня своей скромностью.
— Скромностью?! Боже! По-моему, я за всю свою жизнь не бывала в скромных ресторанах. Чудесно!
— И уж коль скоро зашла речь об этих корыстных вещах, — добавил дядюшка Перегрин, бросив укоризненный взгляд на племянника, — позвольте мне заверить вас, что это вовсе не дешевый ресторан.
— Пошли. Я не хочу больше ждать, — сказала Вирджиния.
Гай проследил за уходом этих совершенно не подходящих друг для друга людей с некоторым удивлением и не без досады. Если Вирджиния была свободна в этот вечер, рассудил, он, она должна была бы остаться с ним.
Они шли к ресторану сквозь влажную темноту. Вирджиния опиралась на руку дядюшки Перегрина. Когда на перекрестках или на поворотах он пытался, следуя старомодному этикету, занять более опасную сторону по отношению к движущемуся транспорту, Вирджиния решительно противилась этому, продолжая опираться на одну и ту же руку Перегрина. Вскоре они приблизились к рыбному магазину и, поднявшись по боковой лестнице на второй этаж, вошли в расположенный там ресторан. Незнакомая Вирджинии, но хорошо известная ненавязчивым, но разборчивым людям длинная комната с редко расставленными столами постепенно пропадала из видимости в слабом свете затемненных розовыми абажурами ламп времени Эдуардов. Перегрин Краучбек сбросил с себя пальто и шляпу, вручил свой зонт старомодному швейцару и сказал не без некоторого напряжения:
— Вы, наверное, хотите, так сказать, помыть руки и привести себя в порядок. Дамская комната, как я полагаю, где-то вон там, вверх по лестнице.
— Нет, спасибо, — сказала Вирджиния и добавила, когда их уже провожали к столу: — Перегрин, вы раньше когда-нибудь бывали с дамой в ресторане?
— Да, конечно.
— С кем? Когда?
— Некоторое время назад, — ответил дядюшка Перегрин довольно неуверенно.
Они заказали устрицы и белокорый палтус. Вирджиния сказала, что хотела бы выпить крепкого портера. Затем она спросила: