Официантка
Шрифт:
«Вот и хорошо, – подумала Марина. – Я не сомневаюсь, что всё окажется по-моему. Будем считать, что моя хорошая жизнь начинается. А дальше я уже сама. Работай, Русланчик! Будешь хорошо себя вести, и я тебя не обижу».
– Давайте, я провожу вас домой, мы с Мариной отпросимся у тёти, сядем в машину – и только ветер нам засвистит! – Схватив сам пакеты и сумки сестёр, щебетал Руслан, поднимаясь по лестнице вслед за Кариной и Мариной на их пятый этаж.
Но отпрашиваться было не у кого. Тётя Вероника спала мирным сном, она теперь никогда уже не вскакивала спросонья, услышав, как поворачивается ключ во входной двери: привыкла,
– Карина, не волнуйся, я привезу твою сестру – отдохнувшую, весёленькую! Ну, не дуйся! – взяв Карину за плечи (с Мариной он такого позволить себе не мог), сказал Руслан и встряхнул её.
– Каринка, я скоро! Всё будет хорошо! Ну что ты! Спать давай ложись! – весело шепнула ей Марина, поцеловала на прощанье и скрылась за дверью вслед за Русланом.
Глава 5. «Москва будет наша…»
Карина даже не успела посмотреть вслед сорвавшейся с места машине. Марина уехала, а куда? Зачем ей этот Руслан – надменный и напыщенный, а теперь вдруг заглядывающий в глаза, ну чудной, да и только… Ведь если бы не Павлик, неизвестно, что сделал бы с ней тогда этот Руслан. И что за друг у него там в машине сидел? Нет, думала Карина, сестра всё-таки у неё с большой дурью. Ведь с ней может случиться сейчас всё, что угодно. И где её потом искать? Неужели это Руслан так влюбился? А почему раньше не влюблялся, ведь он видел Марину часто? Неужели потому, что это она сама, Марина, так захотела, – и вот он, пожалуйста, ручной Русланишко.
Как Карина ни старалась гнать от себя плохие мысли, они продолжали кружить в её голове.
Наскоро приняв душ, Карина разобрала свою постель, уложила одеяло, как гнездо, села в него и зажгла ночник. Одиноко и неуютно показалось ей без сестры. Так получилось, что за всю жизнь они с Мариной никогда не разлучались. С самого детства они проспали с ней в одной комнате, и только однажды Карина ночевала без Марины. Когда Марину увезли вдруг в больницу с признаками острого аппендицита, Карина пролежала, не сомкнув глаз, всю ночь. Ей казалось, что Марину сейчас режут острым ножом, что ей больно, что она кричит и зовёт на помощь. Этот острый нож, что резал Марину, казалось Карине, режет и её.
А утром Карину увезли в ту же больницу, что и Марину, и сделали точно такую же операцию. Что это было – самовнушение или болезнь на двоих, установить оказалось невозможно.
Однако, выздоровев, сёстры поняли другое – друг без друга они просто никуда. И было им тогда по шесть лет.
Родители и знакомые долго ахали по поводу этой истории и разводили руками – как странно, странно все это, однако Марине и Карине всё казалось простым и понятным.
И вот теперь Карина оказалась одна, совершенно одна. Тётя и её моська не в счёт. Ни Марина, ни Карина никогда раньше не ходили на свидания, никогда не заводили романов, хотя Марина часто говорила об этом, расспрашивала подруг, обожала читать книги про любовь.
У них были только друзья, которые остались в родном городке в Ивановской области. Друзья, подруги, собака Шива – большая и пушистая, мама, папа, бабушка и дед – все остались там, в том маленьком, но невероятно большом для Марины и Карины мире, где прошло их детство.
Все они, да ещё коллекция оленей: пластмассовых, плюшевых, глиняных, стеклянных, деревянных, самодельных –
Она вылезла из своего гнезда, встала с кровати и подошла к шкафу. Там, за стеклом, стояли её олени. Карина привезла с собой всю свою небольшую коллекцию, только одного, большого, набитого мягкими опилками оленя с янтарными глазами, которым играла ещё их маленькая мама, она оставила дома.
– Олешка мой… – прошептала Карина, взяв в руки небольшого, кривобокого то ли оленя, то ли гремлина, которого, таясь в ванной, связала ей когда-то Марина и подарила. В пятом классе. Это была вторая вещь, связанная Мариной. Первой, тренировочной, был длинный тощий шарфик для куклы, который вскоре подобрала и разжевала собака, вернее, тогда ещё не собака, а маленький наглый щенок. Дальше у Марины с вязанием дело не пошло – ей казалось это занятие нудным и однообразным, а к тому же практически безрезультатным. И только этот самовязный олень, потому что он сразу понравился Карине, и радовал Марину.
Прижав к глазам Марининого оленя и вспомнив о собаке, Карина вдруг заплакала. Слёзы впитывались в потрёпанную вязаную спинку… Всхлипнув, Карина сняла с полки ещё одну свою игрушку – лёгкого, на тонких ножках, оленёнка из тисового дерева.
Как только они с сестрой приехали в Москву, Карина увидела его на витрине магазинчика в длинном переходе метро и тут же поняла, что должна купить немедленно. Он был стройный, летящий, словно воплощение мечты, а ведь именно с Москвой связывали сёстры своё будущее счастье.
Текстильная фабрика, на которой работала их мама, выписала Марине и Карине направление, чтобы те смогли поступить в институт лёгкой промышленности. Тётя Вероника с радостью согласилась принять девочек у себя, пока они, после поступления в институт, не переедут жить в общежитие (Карина очень хотела в общежитие). Всё, казалось бы, должно быть замечательно, однако девочки, которые в школе учились очень хорошо и даже чуть не дотянули до серебряных медалей, на экзаменах вдруг нахватали троек, а на последнем – математике, Марине вообще поставили двойку.
– Не волнуйся, Карина, – забирая документы, утешала сестра, – если нам этот институт будет нужен, мы в него с другого входа зайдём.
– То есть? – не поняла Карина.
– То есть найдём способ и проберёмся. Если, конечно, нам этого очень захочется.
Теперь путь их лежал в сторону поисков заработка. И только самый ленивый не смог бы найти себе работу в Москве летом.
Сёстры взялись продавать хот-доги на ВВЦ. Рабочий день их начинался в восемь утра и заканчивался после восьми вечера. Их демократичные начальники – два молодых парня – сами катали им тележку, ставили зонтик, подвозили свежую зелень, булочки и сосиски, когда нужно, доливали воды в баллоны с концентрированными кока-колой, фантой и спрайтом.
Вот именно это поразило тогда Карину. И ей казалось, что теперь на всю жизнь она расхочет пить эти напитки. Поскольку шлангами ребята пользовались теми, какие у них были, а были только короткие, тянуть их от тележки к питьевой воде было просто невозможно. И, не особо утруждаясь, ребята-начальники лихо закидывали шланг на клумбу, прикручивали к носику крана, из которого шла вода для полива травы, и накачивали этой воды в свои баллоны. А к клумбе, в свою очередь, вода шла непосредственно из-под чугунного канализационного люка, что находился у самого фонтана.