Оформитель слов
Шрифт:
– Томми, что-то ты раскис…
Отсидевшись в зарослях камыша, я все-таки преодолел мост с грузом, а затем и с велосипедом. Еле как достиг вершины холма и прямо возле огромной ели незатейливо уложился спать. Я совершенно выбился из сил. Летнее солнышко замечательно грело, пахло травой и безмятежностью.
Минут через двадцать ко мне пришла младшая сестра. Загородила собой солнце и, немного постояв, сказала:
– Когда мамка тебя прибьёт, можно я в твоей комнате жить буду? – она достала холодненький, свежий огурец из кармана и начала его громко грызть.
– Нет, –
– Ты что, упал с моста в реку? – громко откусывала она огурец.
– Нет, я мыл картошку. Дура… Не тревожь меня.
– А ты теперь всегда будешь напиваться до беспамятства уезжая в деревню? – спросила она.
Лежать ночью в траве мокро и холодно.
– А ты теперь всегда будешь напиваться до беспамятства уезжая в деревню… – писклявым голосом сказал я и, встав не четвереньки, начал преодолевать мост.
Пластилиновый аккорд
На 13-летие мне подарили две аудиокассеты: Queen «Greatest Hits» и Beatles «the Best», и именно с этого момента началось моё увлечение мракобесием зарубежного рока на долгие годы.
В школе мне, между прочим, сказали, что эти песни про сиськи с письками и дохлых ритуальных животных до добра не доведут. Но я не отчаивался, справедливо считая, что пусть все подобные советчики идут нахуй со своими говно-мнениями о моей музыке. Сами не знают, что говорят и постеснялись бы того, что слушают их дети.
Родителям же, к слову, было откровенно безразлично, что я там слушаю. Я вообще был сам себе на уме, тихим и безобидным. Сидел целыми днями в своей комнате и что-то лепил…
У меня была деревянная доска, сантиметров 30 на 80 и на ней всегда происходили исключительно любопытные события, бережно слепленные из пластилина. Каждый раз, когда мне дарили новенькую разноцветную упаковку мнущейся субстанции, я был несказанно рад, кланялся в ноги за царский подарок и быстро уходил в свою комнату.
– О! Видели, какой смышлёный мальчуган растёт! – гордо заявляли родители гостям. – Скульптором будет! Держи конфетку и вали в свою комнату.
Взрослые думали, что я там лошадков леплю разноцветных или трактор беларусь сильно похожий. Но нет. Я закрывался в своей комнате, смешивал разноцветный пластилин в однородную серую массу, а потом долго и усердно лепил из неё какие-нибудь орды гуннов и легионы римских солдат. Затем начинался дикий махач, типа взятие Карфагена или штурм Зимнего. Я делал из жестяной пластинки маленькую секиру и ловко хуячил незатейливых юнитов. Если младшая сестра случайно оставляла где-нибудь свою пластилиновую розовую пони, то открывался второй фронт и розовые ошмётки валялись по всей доске. Война, хули. Сценарии получались разными и могли развиваться неделями. Появлялись и гибли целые цивилизации. Включаешь Manowar и понеслась. Очень эпично.
В общем, я был безобидным и тихим ребёнком. Музыку, правда, слушал непонятную…
Так вот, пока все поголовно увлекались рукивверхами, бутырками или катялель, я выволакивал на крышу своей избушки здоровенные колонки и травил односельчан всякими Nazareth, Deep Purple, Led Zeppelin и с особым трепетом Scorpions. От восторга доярки и трактористы, конечно, на заборы не лезли, но и с факелами в гости не шли. Малолетний дебил, что с него взять.
В страшных аудиопытках населения мне сильно помогал советский магнитофон «Россия». В моих несознательных руках юного радиотехника он стал неким рупором свободы, и, как коварная щупальца империализма, проникал в самые труднодоступные уголки села.
Батька говорил:
– Мы, сынуля, купили с матерью твоей этот магнитофон за пару месяцев до твоего рождения. Вы одного года выпуска. Береги его!
Через год яростного хэвиметалла или от воплей Оззи Осборна кассетная дека на магнитофоне решительно наебнулась. Разумеется, простаивать такая техника не должна, а так как я наслушался звуков рок-идолов и пластилиновые тоталвары наскучили, мне захотелось повторить всё самому. По такому случаю я срочно отправился в сельский клуб за электрогитарой. Мне одолжили покрывшуюся плесенью «Аэлиту» из которой торчали провода и отломались все тумблеры.
– Будь с ней аккуратнее, – сказали в цитадели сельской культуры. – Не поломай и не поцарапай. Раритет!
С помощью ловких манипуляций паяльником и связки проводов, электрогитара была мною местами починена и подключена к магнитофону «Россия».
Вот тогда-то я окончательно заебал даже своих родственников. Потому что тихо лепить из пластилина ватаги скифов или слушать на улице мелодичных Scorpions – это одно, но совершенно другое, когда ты умеешь громко и коряво играть только «Звезда по имени Солнце». По такому случаю меня немедленно вместе с аппаратурой нахуй выгнали из дома в гараж и сказали:
– Умница, сынок, не бросай это благородное дело!
Со временем, сдав кучу металлолома, я приобрёл в райцентре аудиокассетный плеер. С помощью старых наушников, паяльника и связки проводов, я подключил его к тому же магнитофону «Россия». Односельчане быстро наверстали пробелы в современных течениях уже отечественной рок-музыки: Ария, Наутилус Помпилиус, Сплин… похабный Сектор Газа я слушал только в наушниках, потому что за нехорошие слова в тексте песен можно было отхватить от матери знатных пиздюлей.
Так прошли ещё годы и однажды в переходе метро за каким-то хуем я купил советскую электрогитару, тоже «Аэлита». Почти такую же, как в сельском клубе, только цвета другого. Привёз в деревню, побрякал и спрятал…
Спустя годы случайно наткнулся на неё в кладовке, где прячут всякую самогонку. Инструмент, кстати, был завешан отцовскими костюмами из Германии, которые висят там уже лет триста, и никакая холера их не берёт.
В общем, решил немного поиграть. Выволок магнитофон и гитару на веранду. Подключил. Задумался, что давно ушли те времена, когда я устрашал своей музыкой односельчан, скотину и даже рыб. К тому же, за 32 года я не особо хорошо сохранился, а вот магнитофон же по-прежнему выглядел монументально. Стоял и преданно ждал своего часа.
Конец ознакомительного фрагмента.