Огарок во тьме. Моя жизнь в науке

Докинз Ричард

С другой стороны, есть веские причины обращаться к Писаниям как к литературе: я уже говорил в книге “Бог как иллюзия”, что вся наша культура так тесно с ними связана, что, не зная Библии, невозможно уловить бесчисленные отсылки к ней, невозможно понять историю. Я две страницы плотно исписал цитатами из Библии – всем известными изречениями, источник которых, однако, ведом не многим. Я всецело за то, чтобы рассказывать детям о религии, хоть и яростно против того, чтобы воспитывать детей в конкретных религиозных традициях, в которых им случилось родиться. Я не раз призывал обратить внимание на то, что, хоть мы и поморщились бы при виде выражений “ребенок-экзистенциалист”, “ребенок-марксист”, “ребенок-постмодернист”, “ребенок-кейнсианец”, “ребенок-монетарист” – но все наше общество, как светское, так и религиозное, не

моргнув глазом беспечно выслушивает выражения “ребенок-католик” и “ребенок-мусульманин”. Необходимо повышать осведомленность о неприемлемости такого – подобно тому, как феминизму удалось донести неприемлемость выражений вроде “один мужчина – один голос”. Пожалуйста, никогда не называйте детей католиками, протестантами или мусульманами. Говорите вместо этого – “ребенок родителей-католиков”, “ребенок родителей-мусульман”. Паникерские демографические вычисления, приходящие к выводам вроде “К такому-то году большинство населения Франции будет мусульманами”, целиком и полностью опирается на безосновательное допущение, что дети автоматически наследуют религию родителей. С этим допущением надо бороться, а не бездумно принимать его как должное.

После выхода книги “Бог как иллюзия” мне часто задают вопрос, следует ли нам проявлять уступчивость в спорах с религиозными людьми или быть полностью откровенными. Я уже упоминал об этом в связи с вопросами, которые мне публично задавали Лоренс Краусс и Нил Деграсс Тайсон. Полагаю, работают оба этих подхода, но для разной публики. Как-то я слушал довольно успешную лекцию под названием “Не будь уродом”, на которой оратор попросил аудиторию поднять руки: “Если бы кто-то назвал вас идиотом, повысилась бы от этого вероятность, что он убедит вас в своей точке зрения?” Стоит ли говорить, что подавляющее большинство голосовало против. Но ему стоило бы задать другой вопрос. “Если бы вы были независимым наблюдателем на нейтральной позиции и слушали бы двух спорщиков, один из которых привел бы убедительные аргументы, что другой – идиот, склонило бы это вас к его точке зрения?” Надеюсь, я никогда не опускаюсь до необоснованных личных оскорблений, но я действительно считаю, что сатирическое высмеивание и юмор могут быть эффективным оружием. И оно должно бить точно в цель. Американский сатирический мультфильм “Южный парк” как-то выставил в карикатурном свете и меня. Это поучительная иллюстрация: половина того вышучивания была нацелена точно и попадала не в бровь, а в глаз (будущий век, в котором “движение” атеистов раскололось на противоборствующие фракции), а другая половина вообще ни на что не была нацелена и вообще ни в каком смысле не заслуживала звания сатиры (сцена моего совокупления с лысым транссексуалом).

Пусть в книге “Бог как иллюзия” есть отрывки, которые чувствительным натурам кажутся резкой критикой, а то и нападками, но начало и конец у книги вполне умеренные. Заключительная глава, “Всем паранджам паранджа”, – это широкая метафора. Обедняющая жизнь прорезь в парандже отражает узость донаучного взгляда на мир, и я привожу различные примеры того, как можно расширить эту прорезь, тем самым обогатив жизнь и ее радости. К примеру, наука расширяет ее, демонстрируя, какая малая доля электромагнитного спектра доступна нашему восприятию.

Начинается книга с теплых воспоминаний о капеллане из моей старой школы, который в детстве, лежа лицом в траве, испытал озарение и вдохновение принять религию, которая ознаменовала его жизненный путь. “Крошечный лес на земле вдруг разросся и сравнялся со вселенной и любознательным умом мальчика, его разглядывающего”. Я с уважением относился к его прозрению, вплоть до того, что писал: “В другое время и в другом месте я сам был таким же мальчишкой: меня потрясало созерцание Ориона, Кассиопеи и Большой Медведицы, до слез трогала беззвучная музыка Млечного Пути, кружили голову ароматы африканских плюмарий и бьюмонтий”.

Большую Медведицу я упомянул потому, что на ум пришло стихотворение, которое моя мать написала еще девочкой; оно завершалось следующими строками:

Медведица стоит во тьме, Касаясь лапами ветвей, А те, чернее черноты, Скрипят и гнутся на ветру; Их звук покинуто грустит В ночной и темной пустоте.

Первая страница завершалась ностальгическим воспоминанием о том, как во время уроков мы забавы ради пытались отвлечь капеллана от Священного Писания просьбами рассказать о службе в Королевских ВВС; я процитировал в его честь стихотворение Джона Бетжемена:

Наш

падре – бывший летчик-истребитель, И, хоть крылья порядком сдали, По-прежнему стяг в его обители Указует на горние дали…

После выхода моей книги, к моему вящему восторгу, один бывший ученик той же школы прислал на мой сайт, RichardDawkins.net, вот такое стихотворение:

Ваш падре – у нас известная личность, Заведует тут общежитьем ваш летчик. Вам в утешенье его философия, А мне – лишь одна из пасторских дочек.

Британская образовательная система, конечно, имеет свои недостатки, но если выпускники Аундла способны выдавать такие штуки, что-то там делают правильно.

Замыкая круг

Закончу там же, где начинал, – на своем семидесятом дне рождения, в обществе сотни гостей, на ужине, который устроила в мою честь Лалла в зале Нового колледжа. Прозвучали старые добрые песни в исполнении хора, произнесли тосты Лалла, Алан Грейфен – мой звездный ученик, а позже учитель – и сэр Джон Бойд, бывший посол в Японии, ныне глава колледжа Черчилля в Кембридже; затем выступил и я. Завершалась моя речь небольшим стихотворением (скорее, куплетом – не думаю, что он заслуживает звания стихотворения), полным пародийных отсылок: к А. Э. Хаусману (любимому мной в юности – любил его и Билл Гамильтон, который в самом деле напоминал мне меланхоличного героя цикла “Шропширский парень”), Псалтири, любимой английской теме спорта, Шекспиру, Дилану Томасу и другим классикам поэзии.

Уж за плечами семь десятков, И не всегда был путь мой гладким, Земную жизнь прошел вполне, Не разгуляться больше мне: По букве древнего завета Последняя настала мета. Однако Книге Бытия Никак не доверяю я. Долой из строгих чисел мистику! Я трезвую ценю статистику. Отброшу ветхие страницы — По ним не следует учиться. Сказал тот, кто меня мудрей: Я капитан судьбы своей. У тьмы – коса, у знанья – бритва. Пока последний жест Арбитра Не возвестит, что кончен тайм, Я не спешу сквозь полог тайн В безвестный край и безвозвратный, И не считаю за приятный Тот отдых среди мрачных плит, Который время нам сулит. Нет, не пора ступать во тьму, Быть светом должно самому: Всегда искать еще труда, Ведь отпуск будет Навсегда.

Благодарности

Я бы хотел поблагодарить за всевозможные советы, помощь и поддержку Лаллу Уорд, Рэнда Расселла, Мэриан Стэмп Докинз, Салли Гаминару, Хилари Редмон, Джиллиан Сомерскейлз, Шейлу Ли, Джона Брокмана, Алана Грейфена, Ларса Эдварда Айверсона, Дэвида Рэйберна, Майкла Роджерса, Джулиет Докинз, Джейн Брокманн, Лоуренса Краусса, Джереми Тейлора, Расселла Барнса, Дженнифер Торп, Барта Ворзангера, Миранду Хейл, Стивена Пинкера, Лизу Бруну, Элис Дайсон, Люси Уэйнрайт, Кэролин Порко, Робин Бламнер, Виктора Флинна, Алана Кэнона, Теда Келера, Эдди Табаш, Лэри Шаффера, Ричарда Брауна.

Источники иллюстраций

Мы приложили все усилия, чтобы найти правообладателей изображений.

Для иллюстраций на разворотах книги источники указаны начиная слева сверху, по часовой стрелке.

Раздел 1

Сэр Питер Медавар: © GodfreyArgent Studio; Николас Тинберген: фото предоставлено Лари Шеффером; Дуглас Адамс: © LFI/ Photoshop, Карл Саган, ок. 1984: NASA/05; Дэвид Аттенборо и РД: © Аластер Тейн; Джон Мэйнард Смит: фото предоставлено Университетом Сассекса; Билл Гамильтон: фото предоставлено Мэриан Докинз