Оглянись на бегу
Шрифт:
Он повернулся и, сильно размахивая руками, зашагал к горизонту, туда, где виднелись фигурки Блейка и Сирины. Дейни смотрела ему вслед; гнев и горечь переполняли ее сердце. Как он посмел сравнить ее проступок со своим предательством?.. Решено: как только они вернутся в Лос-Анджелес, Дейни предложит ему выкупить свою долю и уйти из агентства. А сама немедленно избавится от Гранта. Впрочем, можно уйти самой и открыть новое агентство. «Эшли Косметикс» останется с ней, «Апач», скорей всего, тоже… Но это – дома. А сейчас все должно идти так, как задумано. Ради Блейка, ради Сирины.
С тяжелым вздохом Дейни поднялась с горячего
Сирина лежала, раскинув руки, у самой кромки воды. Глаза ее были закрыты, волосы разметались по песку. На миг Дейни показалось, что девушке плохо: она ускорила шаг, но в этот миг Сирина открыла глаза.
– Ну, как я выгляжу? – с улыбкой спросила она. Дейни остановилась, любуясь ее красотой. Одна за другой на тело Сирины набегали волны, ласкали ее нежную кожу и убегали, оставляя на высокой груди пузырьки пены.
– Ты выглядишь совершенно мокрой, – ответила Дейни.
– Смотри сюда, – заговорил Блейк, протягивая Дейни камеру. – Взгляни, как сияют в солнечном свете пена и морская вода. Взгляни, как море укрывает Сирину таинственной полупрозрачной вуалью. Смотри: она словно окутана сверкающей сетью, и сквозь эту сеть сияет ее лицо, словно поднимается из моря. Немного ретуши, и покажется, что само ее лицо и тело – из воды и морской пены. Дейни, это фантастика! А по краю – надпись: «Краски моря». Дейни, это будет что-то неслыханное!
Блейк поднес тяжелую камеру к глазам Дейни – и она послушно смотрела туда, куда он сказал, и видела все, что ей было указано. Никогда еще ей не была так нужна его поддержка, его любовь и внимание. Но Блейк не замечал, как ей плохо. Впервые за все время их любви он забыл о Дейни ради другой женщины. Дейни опустила камеру и долго смотрела на Сирину, разметавшуюся на песке, словно русалка. Сейчас, среди друзей, рядом с любимым, Дейни была одинока, как никогда.
Сирина широко улыбнулась – наконец-то ей начала нравиться эта работа! Дейни ответила слабой улыбкой, скользнула взглядом на Руди – тот не потрудился даже отвести глаза – и наконец обернулась к Блейку. В этот миг, когда у ног ее разбивались волны, а в двери стучалось поражение, Дейни осознала, как сильно им дорожит. Как ничтожны все ее заботы в сравнении с Блейком и его любовью.
Неужели слишком поздно? И теперь она для него – не одна-единственная, а лишь одна из многих? Дейни хотелось плакать, но вместо этого она ласково улыбнулась Блейку и снова устремила взгляд в объектив. Мечты Блейка исполнились, и на этот раз Дейни ему не завидовала. Наконец она избавилась от зависти к мужу. А может быть, просто устала – устала от забытых клятв и нарушенных обещаний.
– Блейк, это будет потрясающе.
– Да, – задумчиво ответил Блейк.
Неужели он не слышит, как дрожит ее голос? Или не хочет слышать? Что за странная штука жизнь! Дейни сама принесла ему на блюдечке контракт с «Эшли», надеясь этим удержать его рядом с собой – и в результате его потеряла. Дейни покачала головой. Блейк все не отводил глаз от Сирины: черные глаза его загадочно мерцали, смуглое тело блестело на солнце.
– Это будет один из лучших рекламных снимков за всю историю фотографии. Но я хочу большего. Я хочу сделать то, чего никто и никогда еще не делал.
– Что же? – рассеянно спросила Дейни, протягивая руку Сирине. Та со смехом поднялась на ноги.
– Не знаю. Когда придумаю – скажу. – Блейк протянул
Вдохновение посетило Блейка в три часа ночи. В пять он выехал из отеля и устремился на пляж. В семь – продумал все до мельчайших подробностей. В половине восьмого он разбудил своих товарищей. Настало время делать историю.
– Боже, я никогда не видел столько крови. Господи, Эрик, ты когда-нибудь видел так много крови? Ей снесло полголовы, и она упала прямо на кровать. Прямо между нами!
Александер сидел у камина в резном кресле своей матери – одном из немногих, которых не коснулся нож обойщика. Камин ярко пылал, но и сейчас, спустя день после смерти жены, Александер никак не мог согреться. Эрик, напротив, изнывал от жары. И от разговоров о пролившейся крови и разлетевшихся мозгах.
– Нет, Александер, – вздохнул он, – я никогда в жизни не видел столько крови. А теперь, может быть, поговорим о чем-нибудь другом? Нам есть о чем беспокоиться.
Александер сцепил пальцы, чтобы сдержать нервную дрожь. Волосы его были растрепаны, лицо – мертвенно-бледно. На подбородке появилась щетина. Корал могла бы его успокоить и привести в чувство, но Корал здесь не было.
– Знаю. Знаю. – Голос предал Александера, как и тело. Тело подрагивало, а голос звучал жалко и еле слышно. – Ты позвонил Дейни и Руди? – жалобно спросил он. – Надо же узнать, что нам говорить репортерам. Эти стервятники уже день не отходят от дверей. Дейни обязательно что-нибудь придумает… – Александер поднял на Эрика испуганные глаза, но Эрик отвернулся. Ему было противно.
– Я звонил. Их нет в городе, секретарша обещала, что попытается с ними связаться. Успокойся, Александер. – Незаметно для себя Эрик вновь перешел с шефом на «ты» – и Александер не возражал. – Рекламщики тебе здесь не помогут. Речь идет не об имидже, а о спасении репутации.
– Ты прав, Эрик, совершенно прав. Только скажи, что нужно делать, и я все сделаю, – немедленно отозвался Александер.
Эрик широко ухмыльнулся. Пришло его времечко.
– Отлично, слушай. Ты потрясен поступком Полли – и не тем, сколько было крови, а тем, что она покинула тебя, хотя ты так ее любил. На похоронах ты должен рыдать. Настоящими слезами. Я говорил с твоей дочерью. Она сказала, что не хочет иметь с тобой ничего общего. На похороны Моника не приедет – не собирается участвовать в представлении. Отлично, значит, репортеры до нее не доберутся. Скажешь что-нибудь типа того, что она очень расстроена и ни с кем не может разговаривать – и дело с концом. Корал тоже хочет остаться одна. И еще хочет получить двадцать тысяч на оплату услуг психотерапевта.
– Это же шантаж! – вскинулся Александер, но тут же бессильно рухнул в кресло.
– Разумеется. Я заплатил ей из фондов кампании. Кроме того, подослал к ней одного парня – из тех, кто нравится женщинам. Думаю, Корал никому ничего не скажет. Впрочем, не исключено, что она захочет с тобой повидаться.
Александер затряс головой.
– Никогда!
– Никогда не говори «никогда»! – предостерег его Эрик. Впрочем, сам он в эту присказку не верил. Если бы верил – не задержался бы в большой политике.