Огнь поядающий
Шрифт:
– А разве василисса новокрещенная? – удивился Палладий. – Я слышал, еще до замужества епископ Пансофий ее наставлял.
– Наставлять-то наставлял, – вздохнул Иоанн, – а свое бабье место знать не приучил. Да и избалована она, как и большинство из них… Что ни день – бани, притирания, ароматы… Тьфу! Но не будем. Из всех наших сложностей эта – наименьшая. Вот Евтропий – матерый волк…
– Как ни меняются времена, а истинная церковь всегда гонима… – вздохнул Палладий. Да и что говорить, если Самим Христом так предречено?
– Да,
– А как здесь насчет иудеев, – спросил Севериан, доедая последние горошины. – Дозволяется ли им жить в Городе? Можно ли сносить синагоги?
– В Городе синагог я не потерплю, – Иоанн нахмурился и сжал руку в кулак. – С иудеями по-прежнему боремся, но решительности правительству недостает. Я бы сказал, что их надо совсем изгнать за пределы царства. А им привилегии, то да се… Государству нужны деньги, вот и продает Христа.
– Я совершенно с тобой согласен, твоя святость! – подхватил Севериан. – С иудеями надо бороться решительнее. У себя в Гавале и в ее окрестностях я снес все имевшиеся синагоги. Как писал наш с тобой общий учитель, Мелитон:
Неблагодарный Израиль, прииди и судись передо мною
о твоей неблагодарности!
Ты же, не оценив их, воздал Ему неблагодарностью,
воздал Ему зло за добро,
и скорбь за благодать,
и смерть за жизнь,
за что и должно было тебе умереть…
Севериан читал нараспев, а Иоанн, захваченный ритмом чудесного слова, кивал в такт и пристукивал костяшками пальцев по столу. Мальчик Кандидий переводил восторженный взгляд то на одного, то на другого собеседника. В конце концов архиепископ, не выдержав, подхватил:
…Ведь если у народов царь похищен врагами,
из-за него война начинается,
из-за него стена сокрушается,
из-за него город расхищается!
Потом, прервав речь на полуслове, решительно стукнул кулаком и устремил на Севериана почти обожающий взгляд.
– Слава Господу, приведшему тебя в столицу. Я счастлив заполучить такого соработника!
– Но, мне кажется, последние законы вполне в духе тех, которые издавались при покойном Феодосии, – заметил Палладий.
– Пока – да, но в недрах двора зреет сопротивление, – Иоанн, нехотя сделав еще один глоток, откинулся на кресла и прижал ладонь к своему впалому животу. – Евтропий – страшный человек, влиятельнее самого василевса. Если он чего захочет, добьется!
– Ну, видели мы уже таких, – вступил в разговор седоволосый старик, сидевший напротив Севериана и до сих пор, как и большинство присутствующих, не проронивший ни слова. – Руфин тоже высился, как кедры ливанские, а оказался колоссом на глиняных ногах и рухнул в одно мгновение…
– Будем надеяться, что Господь не оставит свое малое стадо, – подытожил Иоанн, поднимаясь. – Возблагодарим же его за дарованную нам пищу…
С этими словами он прочитал благодарственную молитву и направился к выходу.
Все остальные последовали за ним.
У самого выхода из архиепископии, в просторном атрии, служившем для приемов, архиепископа ожидали несколько клириков, но он шел вперед решительной походкой, как будто не замечая их.
– Ваша святость, помилуйте, – клирики, один за другим повалились ему в ноги, преграждая путь.
– Кто такие? – спросил архиепископ, нехотя замедляя шаг
– Это провинившиеся, ваша святость, – пояснил Серапион. – Кто за поборы, кто за роскошь. Отстранены от своих приходов и должны отправиться в изгнание.
– Ваша святость, не слушайте его, послушайте нас, – быстро заговорил один из провинившихся, рыжеволосый человек лет сорока с мясистым лицом. – Да, я виноват! Взял деньги из церковной кружки и потратил на свои нужды… Но…
– Так чего ты от меня хочешь, волк в овечьей шкуре?!! – Иоанн повысил голос почти до надрыва. – И знать ничего не желаю! Убирайся прочь и не смей ко мне больше подходить!
– Владыка святой, пощади! – не унимался рыжеволосый. – Жена была больна, деньги нужны были для врача!
– Ври больше! – грубо оборвал его Серапион. – Не слушай его, твоя святость! На наряды бабе своей он деньги потратил. Как же, больна она была без шелковой паллы! И сам себе вон какую харю наел!
Рыжеволосый схватил Иоанна за полы длинной одежды, но тот резким движением вырвался, отчего чуть не потерял равновесие, и, немного попятившись назад, обошел просителей стороной.
– Так-так, твоя святость, – одобрительно кивнул Серапион. – Жезлом железным их надо упасать, иначе толку не будет! А ну вон отсюда все!
Севериану стало неловко, что он невольно сделался свидетелем столь некрасивой сцены. Иоанн же, который обещал, что распорядится препроводить гостя в предназначенные ему покои, как будто забыл о нем и направился к двери, возле которой стояли двое стражников.
– А как же я, твоя святость? – окликнул его Севериан.
Иоанн резко обернулся. Лицо его все еще было искажено гневом. Но поняв, что вопрос на этот раз исходит от ни в чем не повинного гостя, слегка смягчился.
– Кандидий, проводи его в гостевые покои!