Огнем и водой
Шрифт:
Каменные своды становились все ниже; тоннель, казалось, никогда не кончится.
– Мы ведь не пойдем дальше?! – Серафима схватила Невского за рукав кольчуги.
Он чувствовал, что ее рука дрожит.
– Кажется, выбора у нас нет! – сказал Евгений и набросил плащ ей на плечи. – Надень!
Девушка закуталась в плащ, но он был ненадежной защитой. Она смотрела себе под ноги, боясь оступиться на скользких камнях. Чем дальше они продвигались, тем сильнее становились шум и шебуршание.
Невский и сам чувствовал, что они попали в ловушку. Там, впереди, у портала, их уже ждали. Сначала одна, потом вторая серая тень мелькнула в темноте. Послышался шепот и бренчание металла.
Свет погас внезапно, когда они ехали по набережной. Сначала замерцали фонари, потом выключились, погас свет и в окнах домов. Только фары автомобилей освещали улицу, замелькали фонарики – тут, там. Удивительно, как много людей носят с собой фонарики. В окнах кое-где загорелись огни свечи, керосиновые лампы. «Прямо как во время войны», – подумал Иволгин, глядя в окно машины. Водитель молчал. Некоторые из коллег-начальников любили словоохотливых водителей, вероятно, считая, что так не теряют связь с народом. Вадим же, напротив, во время поездки любил подумать о своем. Даже радио было выключено.
Вспоминал разговор с Марковым. А потом, после этого разговора, удивил дочь дважды – сначала своим суетливым по-стариковски прощанием и когда сообщил, что не сможет присутствовать на спектакле, где ей предназначалась небольшая, но «очень важная» роль. Первая роль в ее жизни. Дочь, конечно, была огорчена, но он не имел права бросить начатое.
Небо над Московской площадью казалось чернее, чем где-либо над городом, словно здесь, над зданием бывшего Дома Советов, находился эпицентр бури. Ветер нес пыль и обрывки газет.
Впрочем, не было здесь ни черных штабных «опелей», ни немецких парашютистов, что уже хорошо, подумал Вадим. До коллапсера он добрался без проблем – собственно говоря, он был одним из немногих людей в «Ленинце», обладавших свободным доступом к подвалам. Сам же и закрыл их для посторонних после своего первого путешествия.
Однако, уже добравшись до лаборатории, он понял, что здесь не один.
– Кто здесь?! – спросил он, не подозревая пока ничего плохого.
Но из-за стальной сферы вдруг выскочил белый кролик, очень хорошенький кролик, и уставился на него розовыми глазками.
– Что за шутки? – спросил недовольно Иволгин.
В этот момент в тишине ясно послышался чей-то смех, и Вадим почувствовал, как по спине у него бегут мурашки.
– Чур меня! – Он стал пятиться к выходу, не сводя с кролика глаз.
– Вот я тебя и нашла!
Вадим вздрогнул. Он едва не сбил с ног Нику. Он не слышал, как она вошла, но сейчас не это вызывало у него беспокойство. Иволгин быстро огляделся. Кролик исчез.
– Что это с тобой? – осведомилась Ника, подходя к сфере. – Ты словно привидение увидел!
– Осторожнее! – попросил Вадим. – Не приближайся, здесь может быть небезопасно.
Ему ли этого не знать, а тут еще белые кролики разгуливают. Так и с ума сойти не долго. А может, он уже действительно спятил? Или кролик вылез из сферы? Да, может быть и так, и это все объясняет. Куда он только подевался?! Вадим присел на корточки, оглядываясь.
– Ты получил перстень? – поинтересовалась Ника.
– Да! – кивнул Иволгин.
– Позволь взглянуть! – Она протянула руку.
Иволгин, словно зачарованный ее уверенным голосом, стал торопливо стаскивать с пальца перстень. Вот незадача, тот словно прилип. Тут что-то словно толкнуло его под руку. Откуда она знает?!
– Что-то не припомню, чтобы я…
Он поднял голову, но рядом не было никого. Что-то прошуршало вдоль стены, дверь захлопнулась. Вадим вздрогнул, сердце бешено застучало. А разум все еще пытался найти рациональное объяснение происходящему.
– Ника! – позвал он. – Где ты?!
Ники здесь не было. Вместо Ники из-за коллапсера вышла Ангелина Безбожная, темнокожая секретарша Александра Акентьева. Вадим сразу узнал ее – забыть Ангелину было просто невозможно, даже если видел ее всего лишь раз в жизни.
– Как… Как вы здесь оказались? – Он попытался взять себя в руки. – У вас нет права здесь находиться! Это секретный объект!
– Ну раз я здесь, значит, не такой уж и секретный! – парировала Ангелина.
И рассмеялась. Глядя на нее, стал смеяться и Вадим. «Истерика, – подумал он. – Нужно бежать, а бежать некуда, попал в мышеловку. Черная кошка и белая мышка…» Он услышал, как щелкнул замок в двери лаборатории. «Дверь сама себя заперла», – подумал он.
Ангелина протянула руку, в ее взгляде была угроза. Она больше ничего не говорила, но Вадим понял, что если он не снимет перстень, то лишится его вместе с пальцем. Оставалось только пятиться словно рак. И никакого оружия, кроме этого перстня. Шаг назад, еще один. Вадим уперся спиной в пульт с тумблерами, включающими коллапсер.
Иволгин так до сих пор и не сумел разобраться до конца с настройками аппарата. Документация по коллапсеру, если и существовала до сих пор, была похоронена где-то в недрах госбезопасности. И если бы не помощь извне, помощь Евгения и Серафимы, он вряд ли бы осмелился снова использовать его без тщательного изучения. Хватило первого запуска, после которого ему с трудом удалось избежать лишних вопросов, и то лишь благодаря своему высокому положению.
Но он уже знал, какой из тумблеров предназначен для запуска коллапсера. Стальная дверца сферы оставалась открытой. Иволгин, не раздумывая, включил коллапсер и, описав дугу, пробежал мимо Ангелины к аппарату. Вскочил в распахнутую дверцу, как влетают на ходу в вагон метро. Только тяжелая дверца закрывалась куда медленнее. Ангелина прыгнула вслед за ним, словно кошка. Вадим навалился на дверь со своей стороны, пытаясь ускорить ее движение. Ангелина почти протиснулась вслед. Вадим вздрогнул от ужаса. Безбожная зашипела, ее нога оказалась зажата в щели между дверью и сферой.
В воздухе запахло озоном, рядом с ними сверкнула молния. Коллапсер вздрогнул – его внутренняя поверхность озарились новыми вспышками. Иволгин отбежал к центру, заняв место между латунными контактами и не спуская глаз с Ангелины. Та сначала попыталась отодвинуть стальную дверь, но это оказалась невозможно.
Иволгин сжимал в руке перстень, ничего не происходило. Он понял, что должен настроиться. Должен подумать… Но для этого нужно было сосредоточиться, забыть обо всем. Забыть об Ангелине, которая извивалась рядом, пытаясь освободиться, и протягивала к нему руку.