Огненная дорога
Шрифт:
— Для этого вы слишком молоды, — сказала Джейни. — Но когда-нибудь вы, без сомнения, прочтете эту книгу, и, судя по тому, как разворачиваются события, время для этого у вас может появиться уже нынешней зимой. — Она недоверчиво покачала головой. — Я просто… ошеломлена всем этим.
Она пробежала взглядом по лицам: Джон Сэндхауз, его жена Кэти, их дети, жмущиеся к ногам родителей; Кристина, как всегда, по-юношески полная энтузиазма; Линда Хорн — леди с «бабочками» — безмятежная, царственная, и мужчина рядом с ней, которого Джейни сочла ее мужем.
Еще один мужчина, до сих пор остававшийся в стороне, вышел вперед и протянул ей руку.
— Джейсон Дэвис. Бывший владелец этого заведения.
— Бывший?
Все взгляды обратились к Тому.
— И по-прежнему владелец по документам — для всех во внешнем мире, — сказал он, мягко положив руку на плечо Джейни. — Добро пожаловать в лагерь «Мейр».
Джейни снова перевела взгляд на Дэвиса.
— Как вы поступили бы, если бы я в разговоре с вами сказала, что хочу заглянуть сюда?
— Сделал бы соответствующие приготовления, — ответил он. — Нам ничего не стоит придать дому обычный сельский вид.
Комната, где они находились, очевидно, служила залом для собраний и меньше всего напоминала часть сельского дома. Остроконечная застекленная крыша, ритмично вращающиеся над головой бесшумные вентиляторы, колышущие листья растений. Однако вдоль всего конька крыши и там, где стены сходились с ней, висели драпировки, скатанные и подвязанные; без сомнения, их можно было быстро опустить, чтобы сбить с толку неожиданного посетителя. Еще здесь имелось множество окон, устроенных таким образом, что при необходимости они могли уйти в стену. Чистый, прохладный и влажный воздух сильно напоминал тот, который был в доме Линды Хорн.
Джейни перевела взгляд на бывшую лагерную медсестру.
— Никаких бабочек?
— Я не могу перевезти их сюда, пока мы окончательно не отгородимся от остального мира. Но я сделаю это, как только время придет.
— Скоро, надо полагать, — сказала Джейни.
— Думаю, вы правы.
Джейни посмотрела на Тома.
— Ты продолжаешь удивлять меня.
— Еще только начал.
— Верю. — Она снова обежала взглядом огромное пространство зала. — Потрясающе… Это и есть тот утопический рай, о котором ты говорил? Где мы будем прятаться от надвигающегося мора?
Послышались нервные смешки, однако ответ Тома прозвучал со всей серьезностью:
— Да, это он и есть.
Тридцать один
После долгих, мучительных и жарких дебатов было принято решение, что завтра утром вся армия отправится на оговоренное место встречи и будет ждать появления либо Каля, либо войска Наварры. Командиры разошлись по поляне, рассказывая солдатам, что предводитель не вернулся, что горнист поднимет их завтра задолго до рассвета, что они должны быть готовы быстро встать, перекусить, напиться, взять оружие, надеть доспехи и выступить на Компьенскую дорогу.
Кэт, однако, не ложилась; даже когда стемнело, она продолжала сидеть на холме, откуда открывался вид на дорогу, вслушиваясь, не раздастся ли стук копыт — звук, которого больше всего жаждала услышать ее душа. На все уговоры уйти она не обращала внимания. В конце концов, во исполнение данного Гильому обещания, Алехандро взял ее за руку и буквально затащил в дом.
Она рыдала в его объятиях, он утирал ей слезы, а потом, совершенно измотанная, обессиленная, она заснула у него на плече. Ее сердце было разбито, надежды развеялись, как дым; те же чувства испытывал и Алехандро.
«Кто знал, что мое отцовство не будет иметь конца?» — Думал он, баюкая у своей груди женщину-дитя и ощущая ее боль, как свою собственную.
Кто мог предположить, что дочь, даже не родная по крови, навсегда завладеет частью его души?
Частички его души были разбросаны по всей Европе. Одна осталась в Сервере, его родном городе в прекрасной испанской провинции Арагон. Значительная часть его души покоилась в Англии, вместе с Аделью; и в Авиньоне, где он в последний раз видел Эрнандеса и где, как он надеялся вопреки доводам разума, его престарелые родители нашли безопасное убежище. Часть души осталась и в Париже, с презираемым и одновременно вызывающим восхищение де Шальяком; даже против воли Алехандро она всегда будет тосковать по этому человеку. И здесь, на его плече, спала молодая женщина, владевшая настолько значительной частью его души, что, возможно, когда-нибудь это погубит его.
Закрыв глаза и привалившись к стогу соломы, он крепко обнимал свою беременную дочь, чей муж сейчас находился в руках человека, который успел доказать, что для достижения своих целей не остановится ни перед каким зверством. Незаметно для себя Алехандро задремал, и в этом полусне ему снова явился Карлос Альдерон, только на сей раз кузнец преследовал не его самого, а Гильома Каля.
Казалось, он спал всего несколько минут, но вот пропела труба, и Алехандро мгновенно очнулся, по-прежнему прижимая к груди спящую Кэт. Он бережно положил ее на солому. Снял рубашку, умылся, надел самую грубую, прочную одежду. Заглянул в свою лекарскую сумку, подумал, что неплохо бы иметь инструменты получше, но и эти сгодятся для оказания первой помощи раненым. Проверил, сколько у него перевязочного материала, пожалев, что не вчетверо больше. Все горшки и баки были полны отфильтрованной воды, с потолка свисали пучки трав, которые также потребуются для лечения и приглушения боли. Со вздохом глубокого беспокойства обследовал запасы опия.
Покончив с этими приготовлениями, Алехандро намочил в чистой воде тряпку и вытер с глаз дочери засохшие слезы. Это разбудило ее.
Первыми словами Кэт были:
— Он вернулся?
Алехандро нежно пригладил ее волосы и печально покачал головой.
— Нет, дочь, не вернулся.
Не говоря ни слова, она встала и быстро привела себя в порядок. Солдаты входили в дом, брали свое простое оружие и выходили наружу. Командиры скакали среди солдат, помогая выстраиваться в боевом порядке. Наконец армия пришла в движение. Они с Кэт покинули дом, и Алехандро остановил скачущего мимо командира.
— Если дело дойдет до битвы, приносите в дом только тех раненых, которых еще можно спасти. У нас нет места для тех, кто неизбежно истечет кровью и испустит дух.
Командир просто кивнул, передал эту просьбу соратникам и поскакал вперед, чтобы занять место во главе строя.
— Мы будем смотреть с холма, — заявила Кэт и, не дав Алехандро возразить, потащила его за собой.
Стоило ему закрыть глаза, и, казалось, ее рука становится маленькой, а его не такой грубой, и топот марширующих ног сменяется детским смехом. Однако когда он снова открывал глаза, на него обрушивались звуки и образы надвигающейся битвы, и лицо невольно искажала гримаса. Они пробежали вдоль рядов солдат, свернули в сторону и начали подниматься по склону, сквозь влажную прохладу леса. Достигнув вершины холма, они остановились и замерли в ожидании.