Огненная Энна
Шрифт:
Похоже, это не убедило тирианцев. Тут ветер снова усилился и сбил нескольких врагов с ног, но остальные двигались дальше.
— Лесные воины, сюда!
Словно в ответ на крик Энны застучали копыта, и на вершине холма появился Джерик. Его меч сразил последнего из солдат. Предводитель тирианцев отвернулся от девушек и закричал, призывая своих людей собраться возле него и напасть на принца. Но следом за принцем на вершину холма ворвалась целая лесная сотня, воины громко кричали и метали дротики.
Принц отдал приказ, и лесные воины окружили его.
Джерик спешился и подхватил Изи на руки:
— Тебя не ранили? Как ты?
Изи прижалась лицом к его груди и глубоко вздохнула:
— Все в порядке. Джерик, твой отец…
Джерик кивнул и кашлянул, словно хотел избавиться от кома в горле. Глаза у него повлажнели.
Новый взрыв шума внизу привлек их внимание. Энна и Джерик с женой на руках повернулись и посмотрели в ту сторону. Воины Байерна ликовали. Тирианские солдаты отступали, и, хотя некоторые из них еще пытались отбиваться на ходу, большинство просто бежали к лесу на южном краю поля, к деревням, которые они захватили. Там находились их припасы и стояло подкрепление. Энна не нашла Лейфера, и, несмотря на радость победы, в животе у нее похолодело.
— Эту битву мы выиграли, — словно не веря себе, произнес Джерик. — Им теперь не захватить Остекин. Но мы бы не сумели… Лейфер и огонь изменили все.
— Джерик, — сказала Энна, — не пора ли тебе…
Она махнула в сторону спасающихся бегством тирианцев и радостных воинов Байерна — им явно не хватало короля, который повел бы их вперед и настиг врага, пока тот не успел перегруппироваться.
— Я… — Джерик заколебался.
Тирианцы добрались до леса.
— Мы завершим это в другой день.
Энна подумала, что это, пожалуй, и к лучшему, потому что поле было усеяно убитыми и ранеными, да и солдаты королевской армии слишком утомились, они ведь сражались с самого рассвета. И потом, нужно было отдать последнюю почесть телу погибшего короля, которое лежало, накрытое знаменем Байерна, рядом с трупом павшего коня.
Взгляд Джерика остановился на теле отца. Лицо принца напряглось, и он вдруг стал похож на короля, а не на озабоченного супруга. Джерик попросил Рейзо и Финна отвести Изи в лагерь к женщинам, а потом взмахнул мечом и закричал, глядя вниз:
— Воины Байерна, вы победили! Но это лишь первое сражение в войне, так что держитесь вместе и помогите раненым! Я, Джерик-Синах, сын Джерарда, король Байерна, заявляю, что этот день не закончится, пока каждый акр нашей земли не очистится от тирианцев!
— Сколько же тогда протянется этот день? — спросила Энна.
— Наверное, целую вечность. — Джерик расправил плечи и стал спускаться с холма.
Энна помчалась на поле битвы. Небо потемнело, послышался гром, и хлынувший дождь показался очень кстати. Капли стучали по обгоревшим трупам, и от них поднимались дымки. Раненые стонали и плакали. Широколицые воины Байерна пробирались между телами, нанося последние удары смертельно раненным тирианцам. Энна отвела взгляд.
— Лейфер! — позвала она громко, заставляя себя верить, что он где-то неподалеку и сможет ответить на ее зов.
«Лейфер пылает, — сказала Изи. — То есть не горит в буквальном смысле, но как будто пылает…»
Энна нашла брата слишком быстро, еще не успев подготовиться, еще до того, как позволила себе подумать: «Лейфер погиб сегодня…»
Она узнала его длинное тощее тело, вечно развязанные шнурки башмаков, край его рубахи… а больше там нечего было узнавать. Казалось, Лейфер выгорел изнутри, потому что его тело выглядело куда хуже, чем одежда. Кожа обуглилась и высохла, — это явно была не такая быстрая смерть, какая досталась другим, задохнувшимся в дыму или сгоревшим в одно мгновение: их кожа была либо красной, либо черной, либо вообще отсутствовала. Лейфер, должно быть, горел медленно, постепенно, как кабан над костром…
Энна опустилась на колени рядом с братом, проклиная себя за то, что не смогла его остановить. Да, он должен был выиграть битву, напомнила она себе, но это ее не утешило. Энна не понимала, что заставило Лейфера испускать огонь, делать его все мощнее, пока он сам не лишился жизни. Но она знала, что теперь брат никогда уже не завяжет шнурки башмаков, никогда не будет чистить грецкие орехи, никогда не отведет волосы со лба… Он никогда не женится на лесной девушке. Он никогда больше не будет дышать. Энна положила ладонь на грудь брата. Грудь была еще теплой, но не от тлеющей там жизни.
Энна подняла лицо к небу и закричала. Это она виновата. Она не помешала ему зажечь огонь на поле боя и, чтобы отвлечь тирианцев, сделала вид, что это она сама — огненная ведьма… а лучше бы она бросилась к брату и остановила его.
Убирая руку с тела брата, Энна вдруг задела что-то длинное и круглое. Пергамент, свернутый в трубку.
Энна выдернула пергамент из-под рубахи брата. Промасленная ткань, в которую он был завернут, почернела и нагрелась, от нее пахло жиром и грязью, как от костра, в котором сжигают мусор. Горло Энны сжалось от рыдания, а пальцы вцепились в сверток. Пергамент внутри слегка хрустнул, как бы намекая на некую тайну.
Во всем этом просто не было смысла: почему вдруг Лейфер поджег свою сестру, почему вдруг возненавидел горожан, а потом так же внезапно присоединился к королю, чтобы воевать с Тирой? И жег врага так самоотверженно, что погиб сам. Сверток дрожал в руке Энны. Объяснит ли пергамент, почему Лейфер так изменился? Какое бы знание ни скрывалось внутри свертка, оно помогло сегодня прогнать врага, но неужели оно потребовало взамен жизнь его обладателя? Неужели Лейфер действительно должен был умереть?