Огненная пора
Шрифт:
Вот тогда и вышло солнце из-за края мира.
Сейчас она прошептала ему в ухо приглашение, продиктованное страстным желанием, и добавила:
— Только нам придется немного подождать. И все равно тебе здесь придется пробыть на несколько дней дольше, чем ты рассчитывал.
— Почему?
Он решил, что она объяснит, когда захочет. Они разомкнули объятия, и он должным образом обменялся приветствиями с остальными. Потом он опустился на матрас рядом с Мероа с зажженной трубкой и кружкой горячего сидра со специями в руках. Рядом лежали несколько старейших членов семьи. Остальной народ собрался вокруг воинов в центре комнаты, потому что у них были свежие новости из Сехалы — и не такие горькие, как услышанные
(Между собой они уже все решили: когда он вернется в Валеннен, она останется здесь. Такое случалось и раньше: они и прежде подчинялись разумным соображениям, например, когда риск был слишком велик или были трудности с транспортом, или из-за маленького ребенка. В этот раз она протестовала:
«Дети уже выросли. И если варвары тебя победят, я хочу, чтобы они знали, что им придется иметь дело со мной». Он ответил: «Я не могу быть в двух местах одновременно. Плохие годы надвигаются и на Южный Бероннен, и на ранчо нужен кто-то, хорошо знающий военное дело, которому ты научилась. Для блага семьи, во имя общего будущего, надо правильно распределить силы. Это приказ, солдат».)
— Что за человек у нас в гостях? — спросил он.
— Джилл Конуэй, — сказала Мероа. — Она очень взволнована, и они с Рафиком ушли. Их наверняка скоро пригонит домой бурей.
— Гр-м. — Ларрека приказал себе не волноваться. Его младший сын может справиться ещё и не с такой бурей, что бушует вокруг. Но вот Джилл…
Но они умирали, умирали, эти бедные звездные странники. Если уж ты привыкал к кому-нибудь из них, то следовало привыкать к целым поколениям и родам, а не к отдельным представителям. Вот как у него с Конуэями. Однако в Джилл есть что-то такое особенное, может быть, потому что он помнил, как она топала по двору, ещё не научившись ходить, и смеялась от радости, стоило ему её позвать. Великий Хаос! Почему бы ей не размножиться и не подарить ему ещё одну девочку, которой он был бы дядюшкой?
Мероа хмыкнула и потрепала его по руке:
— Брось переживать. Твой щенок уже взрослый. Она и в худшую погоду не пропадет. — И деловым тоном добавила: — Это из-за неё ты здесь не только переночуешь, но и на несколько дней задержишься.
Ларрека затянулся дымом трубки и ждал продолжения.
— Она узнала о голосовании против тебя и позвонила мне, когда ты вышел из Сехалы. Она просто кровью обливается или дух жизни выпускает из-за тебя — я не настолько хорошо знаю людей — и очень хотела бы тебе помочь. Похоже, что новый босс, или кто он там есть в Примавере, не позволил ей отвезти тебя на север. Когда-нибудь ты мне объяснишь, почему, во имя разрушения, они слушаются подобных созданий. Но так или иначе, у меня возникла идея. Ты знаешь эти сублимированные рационы, которые люди берут с собой в поле — та еда, которая им нужна и которая не растет на естественной почве. Я спросила, может ли она сделать такую вещь для тебя. То есть мясо. Ты сможешь запастись фуражом на весь путь, но для того, чтобы быстро двигаться и иметь Силы, нужно мясо. Если вместо охоты можно будет просто распустить порошок в миске воды… Понимаешь?
— Еще как понимаю! — Ларрека хлопнул её по крупу так, что это было почти как гром. — Почему я сам об этом не подумал?
— Ты об этом думал когда-то раньше, но никогда не было необходимости, — сказал кто-то из его зятьев. — А последнее время у тебя было много другого, о чем думать.
Едва ли Ларрека слышал. Он думал о Мероа. «Клянусь Тремя, у меня настоящая жена солдата, если вообще такие бывают». Те шестьдесят четыре женщины, с которыми он иногда имел дело в её отсутствие, как бы и не существовали. (Это всегда было случайно, больше по привычке, чем по необходимости. Младшие офицеры легиона редко бывали женаты. Мероа только мурлыкала, когда он иногда рассказывал ей о таких случаях, прибавляя, насколько она лучше.) Слов он не нашел, но, взглянув ей в глаза, отсалютовал хвостом.
— Джилл собрала аппарат — она его выпросила у кого-то из друзей и привезла сюда, — продолжала Мероа. — Сделать на нем достаточный запас провизии займет два или три дня — так она сказала. Тебе это сбережет больше времени, чем ты на это потратишь.
«А тем временем ты будешь со мной», — говорил её взгляд.
Это было то, что люди могли бы понять, но никогда до конца: что значит, когда уходит кто-то, бывший частью тебя самого две сотни лет. Ларрека и Мероа скажут друг другу «прощай», и, хотя благословенное радио сможет их связать, когда он придет в Порт-Руа, нет никакой уверенности, что им ещё придется друг друга коснуться.
Ну что ж. Она — жена солдата, а он — солдат.
(На самом деле все было не так просто. Легионы делали все что могли для облегчения скорби. Они не допускали вступления близких родственников в один и тот же легион, кроме того, они держали полки и роты как можно дальше друг от друга, что, как заметил Хэншоу, было бы невозможно для его расы. Они не поощряли браки и согласно древним стандартам мужественности поощряли промискуитет. Но даже обозные женщины время от времени удалялись от легиона. Каждую октаду легион менял дислокацию, и две последовательные дислокации находились как можно дальше друг от друга. И даже при всем при этом у них были тщательно разработанные ритуалы, обычаи, амулеты и все, чтобы помочь воину прийти в себя после того, как погибал его многолетний брат по оружию… Ларрека отогнал ненужные мысли. У них с Мероа была Триада и их работа. Выжившие выживут. В последние годы ему казалось, что его работа полезнее ему, чем Триада.)
— Остальное пусть лучше расскажет тебе сама Джилл, — добавила Мероа. Ее взгляд скользнул по группе. — Не примите это за оскорбление. Вы не окажетесь виноваты перед новым хозяином Примаверы, если не сообщите ему о том, чего сами не Знали. А Якулену может здорово понадобиться его добрая воля.
Прочие выразили согласие.
— Что мы можем обсудить в открытую, — Мероа обращалась к Ларреке, это Рафик. Он хочет вступить в легион — в Иссек, потому что ты считаешь, что Огненное море скоро подвергнется нападению. — И сухо добавила: — А я думаю, что из-за слухов о тропическом рае и шелковистых сладострастных девушках.
— Нет, — сказал Ларрека. — Нет, если я сумею его отговорить. Неужели он не видит, что самая главная служба сейчас здесь? Если мы удержим Валеннен, то несколько набегов на Огненные острова роли не сыграют. Если не удержим, то острова также придется отдать, а следующей линией обороны будет Бероннен.
— Чиу, вот и поговори с ним. И имей в виду, что его, может быть, не привлекает идея быть под командой своей матери.
— Еще меньше ему дела до этих островов. И Бродяга уже превратил их в противоположность рая. Иссек сейчас бьется с наводнениями и смерчами или с голодом, а не с боевыми ордами варваров. И шелковистые девушки сейчас слишком заняты спасением собственных жизней, чтобы у них оставалось хоть что-то для сладострастия.
— Я пыталась это ему объяснить, но это лишь увеличило его идеализм. Служи там, где нужна служба, и забудь о риске!
— Я ему лучше скажу, что от солдата, сознательно идущего на ненужный риск, легиону лучше избавиться сразу. Вспомни раммера, и он тут же прыгнет тебе в лодку.
Из прихожей, к огромному облегчению Ларреки, послышался шум, забегали слуги, раздался топот ног, молодой бас Рафика и грудной чистый голос Джилл. Девушка говорила: «… Мы думали найти укрытие, но из-за молний под деревьями было опасно, так что он подхватил меня на спину и пошел таким галопом…»