Огненное евангелие
Шрифт:
— Простите, — крикнул он торгашу через головы выстроившихся к нему покупателей. — Где здесь ближайшая больница?
Торгаш его проигнорировал, зато старушка в очереди показала артритным пальцем в сторону запада:
— Двенадцатый автобус.
Тео ее поблагодарил и двинулся дальше, то и дело отпивая из бутылки. Сейчас бы лежать в теплой чистой постели, вдыхая аромат сухой кожи, натертой тальком до шелковистой гладкости. Может, ну ее больницу, а лучше в гостиницу? Там он, по крайней мере, сможет истечь кровью со всеми удобствами, вместо того чтобы полночи прождать в отделении
Он увернулся, чтобы избежать столкновения со спешащей парочкой, и налетел на урну. Земля под ним утратила ровность, а брючины внизу затрепетали. Он стоял на вентиляционной решетке, через которую шел теплый воздух из подземки. Вот оно, счастье. Он пристроился так, чтобы эта волна максимально проникала под одежду. За полчаса брюки высохнут, и он будет избавлен от неприятных ощущений, когда влажная ткань при ходьбе трется о бедра и ляжки. Вот славно-то. Избавиться от страданий — чем не благородная цель?
Так он простоял около восьми минут в приятном предвкушении, пока до него не дошло, что он вот-вот потеряет сознание, и если он ударится лбом о железную решетку, то благородная цель избавления от страданий не будет достигнута. И он снова зашагал.
Попытался, во всяком случае. Его продвижению помешал высокий чернокожий парень в футболке в желто-зелено-красную полоску с изображением великолепной львиной головы. Возможно, растафарианец [16] , хотя он и не был похож на Медузу-Горгону с торчащими во все стороны дредами. Напротив, он был очень коротко острижен. Вылитый Джон Колтрейн. Одеть его в костюмчик с иголочки, и он превратится в Джона Колтрейна.
16
Последователь зародившейся на Ямайке религиозной секты, считающей Рас Тафари (он же Хайле Селассие, бывший император Эфиопии) верховным божеством.
— У тебя, брат, потерянный вид, — сказал раста. По выговору не с Ямайки, а скорее из Бронкса. — Ты слышал об Иисусе?
— Да, — ответил Тео. — Я слышал об Иисусе.
Лучезарная улыбка.
— А по твоему лицу, брат, этого не скажешь.
— Мне хреновато, — сказал Тео. — Пулевое ранение.
— Ишь ты, у меня тоже. — Раста тут же задрал рубашку. Тео подался вперед и увидел слева на груди, ближе к подмышке, отталкивающий шрам. В остальном парень был в отменной физической форме.
— Ирак, брат.
— Ирак? — эхом отозвался Тео.
— Я морпех. Бывший.
— Христианский растафарианец из морпехов?
Двойник Колтрейна опустил рубашку, и шрам исчез из виду.
— Раста — это больше не для меня, — сказал он. — Хайле Селассие был, конечно, великий человек, но он не Мессия. Есть только один Мессия.
— Так считают многие, — кивнул Тео. Перед глазами сновали туда-сюда огоньки, как мальки.
— Раста для меня была такой короткой фазой после Ирака, — объяснил Колтрейн-десантник. — По возвращении домой я не мог сразу найти общий язык с обычными людьми.
— Понимаю.
— Мы там, знаете, мно-о-о-го дров наломали.
— Знаю.
— Нам сказали, что отправляют нас туда спасать чью-то задницу. Вранье все это, приятель! Никого мы не спасаем. Только все крушим. А Ирак, между прочим, это колыбель цивилизации, ты в курсе?
— Да, я… что-то читал об этом.
— Сад Эдем находится там. В Басре. — Колтрейн хлопнул себя ладонью по лбу, словно только что сделал для себя ошеломляющее открытие. — Я патрулировал сад Эдема, прикинь. На ремне висит граната, в руке автомат. Стреляю во все, что движется! Разве это правильно?
— Неправильно. — Тео переминался с ноги на ногу. Рана горела, жгла бок, как будто в нем устроили жаровню для барбекю. — Послушайте, мне надо идти. Как насчет денег?
— А сколько тебе надо, брат?
— Нет, это я предлагаю вам деньги.
Колтрейн-десантник широко улыбнулся.
— Что, брат, принял меня за попрошайку? Мне не нужны твои деньги. Я проповедую слово Божье.
— Вы молодец. — Реплика вышла неуклюжая, и он уже подыскивал другую, как вдруг вырубился. На пару секунд, не более. Очнулся же в объятьях морпеха, как бы невзначай поддерживавшего его на ногах за счет своих стальных мускулов. — Простите меня, простите.
— Двигай-ка ты в больницу, дружище. — Колтрейн произносил раздельно каждый слог, как будто сомневался в способности Тео воспринять его добрый совет. — Обещаешь?
— Обещаю, — ответил Тео, снова обретая почву под ногами.
— Подлатай тело и потом наполни его Иисусом. У меня сработало.
— Спасибо вам. — Он уже сделал пару шагов, когда почувствовал, что морпех сунул ему в руку что-то шуршащее. Только бы не его жалкие велфэровские деньги.
— Прочитай это, брат, — прозвучало ему вдогонку. — Ничего важнее тебе не попадется. Это перевернет твою жизнь. Гарантирую, брат.
— Спасибо. Огромное вам спасибо.
Тео побрел дальше. Ему надо двигаться прямиком в больницу, если он вообще надеется туда попасть. Кто бы к нему ни обращался, нельзя отвлекаться. Правой, левой, шагай, шагай.
Шестое чувство подсказало ему затормозить. Он чуть не налетел на врытый в землю железный столб в форме креста с иконкой автобуса на макушке и названием улицы, а также номером автобуса на поперечине.
Тео забрался под козырек и присел на скамеечку. Он слегка расстегнул молнию на куртке, сунул под нее колтрейновский памфлет и снова застегнул. У него создалось впечатление, что под кожанкой все гораздо мокрее и липче, чем следовало ожидать, будь его рана действительно поверхностной, как утверждал Нури.
Посидеть — что может быть лучше? Отличная идея, одобренная его ногами. Слишком много он прошагал; теперь надобность в этом отпала. Белокожий с обрезом его уже не догонит, и проститутка не схватит за руку с предложением пососать. Так что можно расслабиться.
— Извините, — раздался женский голос над ухом.
Он повернулся. Рядом с ним сидела на скамейке дама лет сорока с гаком: добрые глаза, крупный нос, длинные темные волосы.
Кроме них двоих, больше никто автобуса не ждал.