Огненное колесо
Шрифт:
– Почему вам это интересно, кузен Джекоб?
Он хмыкнул:
Ну, я оставил бизнес, и мне нужно чем-то заняться. Возможно, мне захочется записать все, что смогу узнать о старой семейной гостинице. Это будет интересно почитать. Что рассказывал вам Эктс?
Она ответила без всякого колебания:
– Он говорил, что в старое время гостиница и ее обитатели были связаны с контрабандой. И что это занятие продолжалось и во времена его отца. Он часто рассказывал мне истории о том, как контрабандисты обманывали таможенников.
Джекоб кивнул.
– В
– Как им это удавалось?
Во время разговора она сидела в кресле, а Джекоб – на его подлокотнике, глядя на нее сверху вниз. Он наклонил голову набок и спросил:
– Разве Эктс вам не рассказывал?
Джейн огляделась. Все были заняты разговором, кроме Фредди Торп-Эннингтона, который, прислонясь к камину, смотрел на свой пустой стакан с видом медиума, пытающегося увидеть что-то в хрустальном шаре. Что бы он там ни увидел, это его не успокоило. Он был погружен в мрачные раздумья и периодически грустно качал головой.
Джейн заговорила тише:
– Он что-то рассказывал о ходе, ведущем от берега…
– А что он говорил о нем?
– Что никто не найдет его, пока ему его не покажут. И еще сказал, что это постоянно сводило таможенников с ума еще в восемнадцатом столетии.
– Да и позже тоже. Что ж, это становится интересным. Продолжайте.
Джейн округлила глаза.
– Это все.
– А он не говорил вам, в каком месте находится выход из него?
– На берегу.
– А с этой стороны? Он ничего не говорил?
– Я не думаю, что он знал это. Детям ничего не говорили.
Джекоб фыркнул.
– Просто удивительно, чего только ни узнают дети, хоть им ничего и не говорят. Вы уверены, что это все, что он вам сообщил?
Джейн мягко улыбнулась:
– Я думаю, что большую часть он сочинял. Он рассказывал мне понемногу каждый вечер, после того как я ложилась в постель. Иногда он говорил о драконах, иногда о пиратах, а иногда о контрабандистах. И, конечно же, было очень интересно привязывать рассказы к такому месту, как «Огненное колесо»…
Дверь открылась, и в комнату ворвался Фогерти Кастелл. Он держал за плечо девушку.
Это была девушка, которая шла с Джоном Хиггинсом по дороге в скалах. Без пальто из грубой ворсистой ткани и платка на голове было видно, что у нее стройная фигурка и густые темные волосы, собранные в узел на затылке. На ней было темно-синее домашнее платье, а глаза были под цвет платью. Она была очень красива, но сейчас ее лицо выглядело очень бледным, а глаза за черными ресницами глядели испуганно.
Фогерти Кастелл подвел ее к леди Мэриан, Флоренс Дьюк и Милдред Тавернер, продолжая держать ее за плечо.
Джекоб допил то, что было в стакане, и сухо сказал:
– Заполняет собой комнату, не так ли? Настоящий шут, этот муж нашей кузины Энни. Ну и пусть. Это доставляет ему большое удовольствие, а нас мало беспокоит. Наполовину ирландец, наполовину португалец, а за всей это внешней ерундой скрывается очень опытный управляющий. О, вот он идет к нам.
Кастелл подошел с напыщенным видом:
– Это Эйли Фогерти – очень дальняя родственница моей бабушки Фогерти, но называет меня дядей, а вашу кузину Энни – тетей. У нее больше нет ни тетушек, ни дядюшек, не говоря уж о папе и маме. И если вам и другим дамам что-нибудь потребуется, позвоните в колокольчик, и Эйли займется вашей проблемой. Или если вы захотите пойти в свою комнату…
Джейн неожиданно почувствовала, что больше не выдержит общества Джекоба Тавернера, и сказала:
– Да, я хотела бы, – и увидела, что страх в глазах девушки сменился облегчением. Она подумала: «Она боялась, что я скажу, что видела ее раньше». Затем Джейн поднялась с кресла и прошла через комнату.
Девушка последовала за ней. Когда дверь за ними закрылась и они стали подниматься по лестнице, Эйли спросила быстрым шепотом:
– Вы не сказали, что видели меня?
Джейн отрицательно покачала головой.
– А что, никто не предполагает, что вы встречаетесь с Джоном Хиггинсом?
– Нет-нет, никто.
– Почему?
Они поднялись на прямоугольную площадку. Дальше шел боковой коридор, к которому вели четыре неровные ступеньки. По обеим сторонам его были двери. Еще один коридор уходил влево, и к нему вели две ступеньки, поднимавшиеся вверх, и две ступеньки, спускавшиеся вниз, находились чуть дальше. Все было довольно странным.
Эйли свернула в правый коридор. Поднявшись по лестнице, она открыла дверь, за которой оказалась большая темная ванная комната с полом, покрытым потертым коричневым линолеумом. В ней стояла окрашенная ванна времен королевы Виктории, обильно покрытая пятнами ржавчины, с широким обрамлением из красного дерева.
– Я приготовила вам небольшую комнату по соседству. Леди Мэриан и ее муж поселятся за вашей комнатой, а капитан Джереми, миссис Дьюк и мисс Тавернер разместятся в комнатах напротив.
Она отступила, чтобы дать Джейн возможность пройти в небольшую комнату, почти полностью занятую огромной двуспальной кроватью. Как и ванная, она освещалась настенной лампой, источавшей слабый запах керосина. Это была непривлекательная маленькая комнатка. Потертый комод горчично-желтого цвета, потускневшее зеркало на нем, два стула и убогий умывальник – вот и вся мебель. В простой раковине стоял большой кувшин в цветочек. Полдюжины слабо держащихся крючков за поношенной ситцевой занавеской длиной полтора-два метра были единственным местом, куда можно было что-то повесить. Оконные занавески из того же материала колыхались от невидимого сквозняка. Рисунок на ковре стерся от старости и грязи. Эйли закрыла дверь и сказала:
– Это место совсем не для вас. Джон просил сказать вам об этом.
Джейн сама так ясно почувствовала то же самое, что сочла это несколько провокационным. Но потом подумала о ста фунтах и спросила с вызовом:
– Но вы же здесь. И в чем же разница? Эйли ответила своим красивым грустным голосом:
– Ему не нравится, что я здесь.
– Тогда почему вы здесь остаетесь?
– Я не могу оставить тетю Энни. – Она помолчала, а затем, тяжело вздохнув, произнесла:
– Я не могу решиться. Он все равно вернет меня назад.