Огненное колесо
Шрифт:
Сейчас, когда они выбрались из машины, до них донесся шум моря. Джереми дернул за звонок. Практически сразу же дверь открылась. Мужчина, открывший ее и отошедший в сторону, казался силуэтом на фоне света керосиновой лампы, которая свисала с потолка. Джереми присмотрелся к нему, нахмурился и спросил:
– Вы Миллер, если я не ошибаюсь? Эл Миллер?
А затем, когда мужчина повернулся и желтый отблеск света осветил правую часть его лица, Джереми подумал, что ошибся. Сходство было очень сильным, но манера поведения мужчины была совершенно другой – он был более сильным физически, более раскованным и более уверенным в себе. К тому же на нем надет серый льняной пиджак официанта. С едва заметным смешком мужчина ответил:
– Нет, я не Эл. Меня зовут Уайт, Люк Уайт.
Джереми вспомнил, что Люк Тавернер оставил многочисленное потомство, не признанное законом. Возможно, это был один из его потомков, вернувшихся сюда с не совсем благовидной целью. Вся эта история стала выглядеть еще более подозрительно. Он крепко взял Джейн за руку и пошел за Люком Уайтом вдоль очень узкого коридора, невольно подумав, что это было чрезвычайно удобно для контрабандистов прошлого. Сужению этого коридора способствовали и размещенные здесь очень большая вешалка для пальто и шляп, и огромный неуклюжий сундук. Там, где начиналась довольно крутая лестница наверх, коридор расширялся и переходил в небольшой холл, где слева и справа находились двери. Дверь справа была приоткрыта, и из-за нее доносились голоса. Люк толкнул дверь и отошел в сторону, чтобы пропустить их.
Они вошли в просторную, старомодно обставленную комнату. Шторы на окнах были опущены, а керосиновые лампы «вносили свой вклад» в сложный запах старых напитков, застоявшегося дыма и допотопной тяжелой мебели. На каминной полке стоял стеклянный ящик с огромным чучелом рыбы, а по обеим сторонам от него помещались большие синие китайские вазы. В комнате висели олеографии королевы Виктории и принца-консорта. Еще там стоял длинный стол с напитками.
Джекоб Тавернер примостился на подлокотнике кресла, придвинутого к камину, держа в руке стакан с виски и содовой. Здесь находились все кузены, а среди них стоял мистер Фогерти Кастелл, источавший аромат сигар и очень довольный этим воссоединением родственников жены.
Джейн и Джереми едва успели поздороваться с Джекобом, как их тотчас же ухватил за руки Фогерти.
– Капитан Тавернер, мисс Херон, я просто не могу выразить, как я рад! Родственники моей жены – мои родственники. Конечно, я не собираюсь навязываться, как вы понимаете. Нет-нет-нет, тысячу раз нет, но я готов приветствовать вас всех, обслуживать, развлекать, предложить гостеприимство этого дома. Что будете пить, мисс Херон, капитан Джереми, в честь этого прекрасного события? Вы гости нашего друга мистера Тавернера – мы можем предложить вам все, что угодно. Виски с содовой, розовый джин, коктейль? Я делаю очень хороший коктейль. – Он еле слышно хмыкнул. – Я называю его «Мечтой контрабандиста». Попробуете его? Очень актуален здесь, не правда ли, ведь сотню лет назад здесь было убежище контрабандистов. Шучу. Я кое-что скажу вам, друзья мои. Если у вас темное прошлое, не скрывайте его – сделайте его гвоздем программы и извлеките из него пользу. Вот, пожалуйста, «Мечта контрабандиста». Что касается моей жены, а вашей кузины Энни, то примите на данный момент мои извинения. У нас не хватает прислуги, поэтому она сейчас на кухне. О, как она готовит! Какое счастье быть женатым на женщине, которая готовит так, как Энни Кастелл!
Неудивительно, что я просто боготворю ее! – Он обратился через плечо к Люку Уайту: – Где эта Эйли? Быстро пришли ее ко мне! Дамы могут пожелать пойти в свои комнаты. Где она?
– Ее здесь нет, хозяин.
– Нет? Почему нет?
– Миссис Кастелл послала ее за чем-то, что ей понадобилось.
Джейн и Джереми отошли в сторону и стали наблюдать за окружающими. Круглое улыбающееся лицо Фогерти со смуглой кожей и небольшими яркими глазами резко изменилось, подобно уголку природы, на который неожиданно налетела гроза: оно потемнело и стало злым. Полное тело с изрядным брюшком, уверенно покоящееся на небольших ногах в удобной обуви, напряглось. Он выглядел так, словно собирался совершить какой-то варварский поступок: завизжать, прыгнуть, заорать, бросить на пол стакан и раздавить его каблуком. Затем очень быстро в нем все изменилось. Круглое лицо снова улыбалось, голос наполнился добродушием и приобрел свой своеобразный смешанный акцент.
– О, моя жена Энни – никто не идеален. Она художник, а художник не думает заранее, он не планирует, не говорит: «Я сделаю то или я сделаю это». Он ждет вдохновения, а когда оно приходит, ему абсолютно необходимо то, что нужно для его шедевра. Энни наверняка действовала в соответствии со своим вдохновением. – И выскочил из комнаты.
Джейн немного посочувствовала Энни, поэтому не придала особого значения мимолетному предвестнику бури. Она увидела, что Джереми подошел к Флоренс Дьюк и что-то сказал ей, а с ней самой заговорила Мэриан Торп-Эннингтон.
– Джейн… вы ведь Джейн? Я всегда путаю имена.
– Да, Джейн Херон. Мэриан томно смотрела на нее.
– А кто этот мужчина, с которым вы пришли?
– Джереми Тавернер.
– Вы замужем за ним, или разведены, или что-то еще? Я хочу сказать, что всегда лучше точно знать, а то можно ляпнуть что-нибудь, и, как всегда, в самый неподходящий момент. Я вечно попадаю в такие ситуации, а моему Фредди это ужасно не нравится, бедняжке. О, вы же с ним еще не знакомы. Фредди, это моя кузина Джейн Херон.
Фредди Торп-Эннингтон с грустным видом стоял, прислонясь к камину и потягивая явно не первый коктейль «Мечта контрабандиста». Это был невысокий светловолосый мужчина; в трезвом состоянии доброжелательный и доверчивый. Однако сейчас его не покидало смутное ощущение – он уже достиг той стадии, когда все ощущения становятся смутными, – что весь мир заполнен кредиторами и родственниками и что неплохо было бы положить голову на чье-нибудь плечо и выплакаться. В данный момент он был настолько далек от состояния, в котором можно вести беседу, что Джейн отошла от него и села возле Джекоба Тавернера.
– Вы все же приехали, – сказал он.
– Да.
– Джереми не хотел этого.
– Не хотел.
– Что же заставило вас приехать сюда?
Джейн ответила:
– Все.
– И сотня фунтов.
– Да.
– Готовы на все ради сотни фунтов? Джейн отрицательно покачала головой.
– Не на все – только на разумные действия.
– Например? – Он хмыкнул. – До определенного момента и не далее, ведь так?
Она посмотрела на него. В этом взгляде были и улыбка, и холодок. Она напоминала ему ребенка, собравшегося купаться, когда он голой ножкой пробует, насколько холодная вода. Он подумал, что она может зайти и немного дальше, если искушение будет достаточно большим, и произнес:
– Ну-ну, давайте поговорим о чем-нибудь еще.
– О чем мы будем говорить?
– О вашем дедушке, Эктсе Тавернере. Как много вы в действительности знаете о нем?
Джейн серьезно ответила:
– Я жила у него. – Что-то в ее голосе говорило: «Я любила его». Но вслух она этого не произнесла.
Джекоб схватывал все на лету. Он кивнул.
– Когда-нибудь рассказывал вам об этой гостинице?
– Да, много и часто.
– А что именно? Может, расскажете мне что-нибудь?
Он почувствовал, что она отдалилась от него.