Огненное лето
Шрифт:
Ной никак не ожидал такого признания и не знал, что ответить. Помолчав, он неуверенно сказал:
— Мы… Мы ведь всегда были… друзьями. Фактически братом и сестрой.
Росс понимающе посмотрел на него и вновь прильнул к горлышку бутылки.
— Ты прав…
Они ведь действительно всегда были друзьями, думал Ной. Разве нет?
— Тот поцелуй выглядел дружеским, — совершенно серьезно добавил Росс и кивнул. — Очень даже дружеским!
Ной подумал, что пора бы и ему выпить виски. Ведь сам он отлично помнил, что тот поцелуй на берегу был проявлением отнюдь не братских или дружеских чувств… Он отпил глоток и почувствовал, как огненная жидкость обожгла горло и, казалось, воспламенила все тело. Ноги почему-то перестали повиноваться. А мысли закружились в каком-то адском вихре. И вдруг из всего этого хаоса возник образ Энн. Она стояла перед ним как живая. Ее тело прижималось к его… Совсем рядом об утес разбивались волны прилива… Кругом — желтый, словно золотой, песок…
Сквозь рой сладостных видений откуда-то издалека донесся голос Росса:
— Просто друзья… А ведь Энн скоро уедет. И мы оба останемся здесь с разбитыми сердцами. Ты ведь это понимаешь.
Еще один глоток виски вернул Ноя к действительности. Он посмотрел на Росса и усмехнулся.
— Это правда… Хотя говорят, что у меня нет… сердца. Кроме того, мы ведь… только друзья. Это ведь так…
— Как скажешь, шеф, — буркнул Росс.
— Нет, это не я, а вы — шеф.
Они оба рассмеялись этой бесхитростной шутке. Потом помолчали несколько мгновений, после чего Росс мрачно сказал:
— Если ты заставишь ее страдать, я скручу тебя в бараний рог.
Ной еще раз посмотрел на сидевшего рядом большого сильного мужчину. И даже в тумане алкогольных паров почувствовал реальность подобной угрозы.
— Не будем об этом говорить, — тихо сказал он, ощутив вдруг, что язык почти не повинуется ему.
— Я действительно… не хочу, чтобы кто-то… Чтобы кто-то обжимал мою… девочку, — также шамкая губами, ответил Росс.
— И я этого не хочу, — мрачно сказал Ной. — Но ей угрожает опасность…
Про себя он подумал, что одним из источников опасности для Энн является он сам. Но тут же мысли его вновь смешались. Он с трудом поднялся.
— Мне… Мне надо идти…
Идти? Но куда, в сущности, ему надо идти? И зачем? Что он будет делать? Что и где? Ах да! Надо возвращаться в приют и проверить, как ведут себя дети…
— Может быть, это даже и к лучшему, что она уезжает, — через силу проговорил Росс, допивая остатки виски. — Не будет лишних волнений. И для нее безопаснее…
Лишь тут Ной до конца осознал, что они с Россом все время говорили только о возможном поджигателе. Но так и не обсудили до конца еще одну опасность, угрожавшую Энн, ту, что исходила от него, Ноя Тэйлора.
Действительно, Росс прав. Хорошо, что она уезжает. Там Энн будет чувствовать себя более безопасно во всех отношениях. А он перестанет постоянно думать о ней, мечтать и до боли желать. Не будет больше обвинять себя в том, что слишком хотел ее.
Энн уедет, и его жизнь пойдет своим чередом…
Глядя на луну, спокойно пересекавшую ночной небосвод, Энн думала о своей жизни. И постепенно приходила к выводу, что очень одинока. Вот уже десять лет у нее практически не было своего дома, но только теперь она впервые жалела об этом.
В Тэйлор-Хаусе, несмотря на постоянную суету, шум и боязнь новых пожаров, она была счастлива. И знала, что причиной тому, в значительной мере, является Ной. А он, хотя никогда бы не признался в этом, чувствовал то же самое.
Через день-другой Энн должна была закончить упаковку вещей в сгоревшем доме. Росс помогал ей по мере сил, но она не могла не видеть, как трудно ему было там находиться. Да и сама Энн чувствовала себя немногим лучше, с болью отрывая от себя частицы далекого милого детства. Казалось, что мать и Джесси стоят рядом и наблюдают за ней. Картины прошлого порой становились такими яркими, что Энн, наверное, не очень бы удивилась, увидев их обоих перед собой, в этой кухне.
Сегодня, как и накануне, она паковала коробку за коробкой. Неожиданно со стороны лужайки до ее слуха долетел какой-то шум. Энн выпрямилась и прислушалась. Похоже, кто-то включил радиоприемник и забыл его выключить. Только вот голос, доносившийся с улицы и певший популярную песню, звучал очень уж фальшиво для радио. Энн посмотрела в окно и рассмеялась.
По зеленой лужайке шел Ной и, размахивая руками, пел во всю глотку. Внимательно прислушавшись к голосу и присмотревшись к странной походке своего друга детства, Энн пришла к твердому убеждению, что тот откровенно пьян.
Это заставило ее нахмуриться. Среди пороков и недостатков Ноя, которых было, как она догадывалась, немало, злоупотребления спиртным пока не замечалось. Энн также точно знала, что Ной никогда не принимал наркотиков, хотя на протяжении многих лет считался трудным подростком.
Но, Боже, как же ужасно он пел! Внимательно понаблюдав за его прыгающей походкой, Энн вдруг поняла, что Ной вовсе не пытается танцевать и не шатается под воздействием алкогольных паров, как ей показалось в первый момент. Он хромал на больную ногу. И очень сильно!
Энн выскочила из дома и бросилась навстречу ему. Ной же широко раскинул руки и попытался пройтись колесом. Но в тот же момент свалился на траву. Энн подбежала к нему и опустилась рядом на колени. Глаза его блуждали где-то далеко.
— Ной, что с тобой? — воскликнула она. — Что случилось? Ты ушибся? Больно? Где?
Ной ничего не ответил, но закрыл глаза и принял более удобную позу на траве. Можно было подумать, что он решил остаться здесь надолго.
— Ной!
Он устроился еще удобнее, но молчал.
— Ной! — уже громко крикнула Энн, не на шутку встревоженная.
— Я-я… — пробормотал Ной, не открывая глаз. — Н-ной… Так меня действительно зовут…
Он неприлично рыгнул, и у Энн перехватило дух от разящего запаха алкоголя. Она еще ни разу не видела Ноя в таком состоянии.
— Что с тобой?
Один глаз Ноя приоткрылся и сразу же закрылся вновь. По лицу расплылась глупейшая улыбка.
— А, это ты, крошка… Я узнаю тебя по одежде… Тебе, идет. Очень… Очень мило.