Огненное сердце
Шрифт:
«Это опять я. Ты как? Добралась до дома?» – Димка.
«В четверг в Гвидоне. Столик на семь», – от Мусы.
На семь. Это на полтора часа раньше, чем я просила. Но что уж? Видно, мужику надо оставить за собой последнее слово. Мое своенравие ему нелегко дается. На контрасте с заботливым Димкиным «Ты как?» сообщение Гатоева режет взгляд. И извращенным образом притягивает.
«Да. Уже ложусь спать. Ты сам-то как себя чувствуешь?» – Димке.
«Если получится перенести последнюю встречу – буду», – Гатоеву.
«Тоже
«Тебе спасибо, Дим. Спокойной ночи».
На следующий день сталкиваемся с ним у кофейных аппаратов.
– С пацаном все хорошо. Читала? – улыбается во все тридцать два. Я залипаю. Голубые глаза лучатся сытым довольством обожравшегося сметаной кота. Есть такая порода, знаете, с голубыми глазами?
– С каким пацаном? – туплю.
– Ну, ты что? С нашим потеряшкой.
– А ты откуда знаешь? – удивляюсь я, осторожно вынимая свой стакан из держателя.
– Я теперь состою в чате. Полночи читал инструкции и все такое. Видишь, какая рожа помятая?
Не знаю, чему я удивляюсь. Это же можно было предположить. Он – парень увлекающийся, а тут такое благородное и нужное дело. В груди екает.
– Надеюсь, бессонная ночь не повлияет на твою работоспособность, – пытаюсь навести строгости, но не получается.
Из всех напитков, которые делает автомат, Димка выбирает… Несквик. Детское, блин, какао.
– Не-а. Я тут кое-что, кстати, прикинул. С Юрием Ивановичем обсудил.
Забрав стаканчик, Дима начинает мне рассказывать об усовершенствованиях, которые он придумал.
– Но это же откинет нас назад.
– Эй! Ты же оптимистка. А оптимист что? Знает, что шаг назад – это не конец света, а банальное ча-ча-ча.
Димка лыбится. Отпивает свое долбаное какао. И слизывает пенку с губ.
– Хм. С чего ты решил, что я оптимист?
– А кто еще поверил бы, что это корыто полетит?
– Димка! – шикаю на него, округлив глаза. – Тише… Иди уже работай, господи боже. Корыто. Это же надо.
Глава 8
После встречи в репродуктивном центре голова кругом. Оказывается, это так просто. Вообще никаких проблем. Тем более что яйцеклетки я на всякий случай заморозила в свои тридцать. Вот так своеобразно отпраздновала юбилей, да…
Теперь же нужно просто выбрать донора и сурмаму. И то, и другое, конечно, весьма ответственный выбор, но удивляет меня как раз таки то, как быстро все закрутится, когда я его сделаю. На все про все – пара недель максимум. Почему-то мне казалось, это гораздо сложней история. А оно вон как – давай только деньги. И, видно, из-за такой
Звоню отцу, чтобы поболтать, пока жду распечатки с анкетами потенциальных сурмам, и с радостной улыбкой на губах иду к машине. Спускаюсь в паркинг, достаю брелок и сажусь за руль, когда за спиной раздается знакомый гортанный голос:
– Ну, наконец-то, блядь.
– Муса? – шокированно дергаюсь. Сердце ухает в пятки. Дыхание перехватывает. Мне жутко до того, что тонкие волоски по всему телу как по команде приподнимаются. Какого черта он здесь забыл?! Как замки вскрыл? Что вообще происходит?!
– Я, – кивает резко. – Слушай сюда. Сегодня что-то затевается в твоей конторе. Сейчас ты выйдешь. Пересядешь вон в ту серую колымагу и поедешь вот по этому адресу. Подождешь меня там. Ключи от хаты заберешь в щитке. Все ясно? – мне в руки перекочевывает брелок от старой тойоты и клочок бумаги, на котором четким красивым почерком выведено название улицы.
Растерянно на это смотрю. Все ясно? Он шутит? Забирается ко мне в машину, пугает до полусмерти, несет какой-то бред…
– Абсолютно нет. Я…
– Ты… послушаешься… меня, – цедит Муса, дергая крыльями породистого носа. – Поверь, это не тот случай, когда стоит демонстрировать мне свою гребаную самостоятельность.
Взгляд Гатоева злой и какой-то нервный, что ли. Именно поэтому я его и не посылаю сходу, позволяя себе проникнуться этой ненапускной тревогой. Он как будто действительно верит в то, что говорит. По спине прокатывается колючая волна озноба. Грудную клетку обхватывают щупальца обреченной беспомощности. Какие-то доли секунд я не могу пошевелиться, скованная этим страхом. Лишь нечеловеческим усилием воли беру себя в руки и утыкаюсь в так и не убранный телефон. Вот только Гатоев перехватывает меня, с силой сжимая запястье.
– Какого…
– Телефон оставь здесь, – рычит он.
– Мне нужно позвонить, – в моем голосе тоже отчетливо звенит злость. Какого хрена он думает, что в праве мной помыкать? Кем он вообще себя возомнил?
– Сидельник в этой ситуации ничем тебе не поможет. Напротив, через тебя пытаются достать его. Понимаешь?!
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что это в твоих интересах. Да и не дозвонишься ты до него. Он в заграничной командировке. Именно поэтому все и происходит сейчас. Блядь, как знал…