Огненные дороги Геона
Шрифт:
В калитку во дворе постучали, и девушка пошла открывать.
— Ты куда это намылилась?
— Это Хобард, лепешки, зелень и молоко привез, он всегда в это время приезжает. Есть-то нам нужно, скотины в доме нет.
— Ладно, иди и скажи ему, пусть в следующий раз на работников тоже еду привозит.
— Деньги давай! Пять империалов, еда не бесплатная.
Я дал деньги, и Лили вышла во двор. Если у меня завтра все получится, то нужно будет обживаться основательно и ломать заведенные порядки нельзя. А если меня грохнут или придется смываться, то все уже не будет иметь значения.
Дом снова наполнился повседневной работой, а я начал готовиться
«Алой придет с двумя охранниками, а остальные к этому времени расположатся по периметру усадьбы. Пока он будет колотить в дверь, я должен перещелкать его людей в засаде, а потом спуститься вниз и вести переговоры. Лили усыплю гипнозом и положу в спальне, чтобы по дому не шарахалась. Алой, конечно, полезет в драку, надеясь на своих людей, но тут его ждет сюрприз. Для начала они попробуют через подземный ход в дом забраться, только им его не открыть, и придется штурмовать на поверхности. Подземный ход бандиты уже, наверное, проверили или проверят завтра. Алоя убивать не стану, постараюсь задавить ментально и запугать, обещая, что скоро из города уеду. Еще нужно будет его данью обложить, чтобы служба медом не казалась. Сколько на него повесить, решу по ходу дела», — продумывал я детали плана, сидя на кухне.
В кухню вошла Лили, покачивая бедрами и кокетливо улыбаясь. Верхние две пуговицы на ее кофте оказались расстегнуты, и из нее буквально вываливались аппетитные груди. Я обалдел.
— Валлин, и долго ты так будешь сидеть? Пойдем лучше наверх, переждем жару в спальне, — неожиданно заявила красавица, облизывая губы.
Меня как будто облили ледяной водой, и по телу побежали мурашки от такого недвусмысленного предложения. Я хоть и сильно пострадал внешне, но физически был в отличной мужской форме. С момента переноса на Геон мне приходилось вести себя как монаху. Викану я боготворил, и любые действия сексуального характера в отношении ее для моей романтичной натуры были невозможны. Регулярные побоища и погони гасили мою половую активность естественным образом. Шесть дней в неделю я по вечерам еле ноги таскал, и мне было не до баб. После того как я обгорел словно головешка, эротические фантазии перестали посещать меня по ночам, и я уже подспудно начал вспоминать песню Бори Моисеева «Голубая луна», а тут такой удар ниже пояса.
— Лили, ты что-то быстро изменила ко мне свое отношение? Вчера я был «жареным козлом» и тебя от меня тошнило, а сегодня неожиданно похорошел?
— Ну, погорячилась я! — заявила Лили. — С лица не воду пить. Твой дядя тоже красавцем не был, два шрама через всю рожу его не красили. Да еще и старый был, как мужчина — совсем пустое место! А ты мужик молодой, сильный, а то, что лицо у тебя обожжено, так мы ставни закроем, и в темноте ничего видно не будет, — разводила меня, как лоха, красавица. — Как ты людей Алоя уделал, я даже глазом не успела моргнуть, а они уже все лежат. Одно слово — мужчина!
— Ох, свистишь ты, красотка, слабо мне в твои слова верится! — попытался я зацепиться за последний аргумент.
— Валлин, я тебе совсем не нравлюсь? — продолжила атаку Лили. — Я за кузницу замуж выходила, а не за дядю твоего. Теперь ты в ней хозяин, значит, и мне своего хозяина менять пора. Пойдем в спальню, я тоже живая, и мне ласки хочется. Дурачок, у меня мужчины почти год не было, взорвусь сейчас, как бомба.
Мужчины считают себя сильным полом и мнят победителями женщин, но жизнь рисует совсем другую картину. Любая смазливая фифа из своего Ромео вьет веревки буквально
— Валлин, закрой ставни и иди ко мне, — сказала Лили, расправляя кровать и распустив по плечам свои шикарные волосы.
В таком виде ее и подавно невозможно было отличить от Насти Каменских. Лили держала в зубах длинную шпильку, вынутую из прически, и расстегивала кофточку. Я подошел к ней и обнял за плечи.
— Валлин, ты решил этим заняться прямо в кольчуге? — остановила меня красотка.
Спермотоксикоз страшная вещь! В голове огромным колоколом гудела только одна мысль — о продолжении рода, и я не замечал ничего вокруг. Кольчуга и штаны наконец улетели в угол, и я набросился на Лили. Левое плечо прорезала острая жгучая боль, и я отскочил от девушки.
— Ты что, очумела? — крикнул я.
— Дурашка! — нежно сказала девушка. — Ты о шпильку укололся, нечего было на меня так бросаться. Я сейчас ее на тумбочку положу, и продолжим.
Лили обошла кровать и подошла к тумбочке в углу комнаты, она положила шпильку и начала медленно снимать кофту. Я как завороженный смотрел на нее, и у меня начала кружиться голова. На пол упала юбка, и девушка осталась в одной сорочке. Голова кружилась все сильнее, и я, пошатнувшись, осел на кровать.
— Что, милый, плохо тебе стало? Расчувствовался, губы на меня раскатал? Козел жареный, подергайся пока, а я посмотрю, как ты подохнешь! — ласковым голоском произнесла Лили.
Меня словно обухом по голове ударили, время замедлило свой бег, и я вошел в транс. По левой руке, вверх от места укола шпилькой, по сосудам растекались зеленые струи яда, попавшего в мою кровь.
«Отравила, сука! — отчетливо понял я. — Развела, как младенца, и грохнула! Ну, тварь, держись!»
Я перепрыгнул через кровать и ударил Лили. Отрава вышибла меня из транса в обычное состояние. Силы ручьем вытекали из тела, и поэтому удар не получился смертельным. Девушку отбросило к стене, и она, потеряв сознание, сползла на пол. Я, голый, шатаясь, как ива на ветру, поплелся вниз по лестнице, зажимая правой рукой сосуды на левой руке, чтобы хоть как-то приостановить распространение яда.
— Первый! — заорал я. — Свяжи Лили в спальне и бегом в подвал!
Шак, удивленно посмотрев на меня, побежал наверх выполнять приказ. Во дворе дико выл Тузик и с разбега бился грудью в закрытую дверь, пытаясь прорваться внутрь. Мне было не до него, потому что в подвал я вползал уже на четвереньках.
«Ну вот, наконец добрался!» — подумал я обрадованно и протянул руку к лучу Силы.
Поток энергии ударил в ладонь, и свет в моих глазах погас.
Я медленно тонул, уходя все глубже и глубже в черную темноту. Белый круг света на поверхности становился все меньше и бледнее и, наконец, погас окончательно. Душа отделилась от тела и начала подниматься вверх. Я отчетливо увидел свое мертвое тело и заплакал без слез. Тоненький лучик уходил от души куда-то вниз и становился все тоньше и тоньше. Неожиданно душа начала тяжелеть и уже не поднималась, а начала опускаться. Лучик, как канат, тянул меня к земле, и душа соединилась с телом.