Огненные дороги
Шрифт:
Судя по всему, немцы ушли далеко вперед. Вернулась разведка. Удалось узнать, что немцы после бомбежки сильно продвинулись вглубь советской территории, а на место заставы через полчаса прибудет похоронная команда, так называемые трофейщики. Об этом разведчики узнали, подслушав разговор двух немецких мотоциклистов. Пограничники уничтожили фашистов, а мотоциклы прихватили с собой.
Поскольку, находясь на месте, оказать сопротивление большим силам противника мы не сможем, я принял решение выходить к нашим основным силам. Решив готовиться к эвакуации, я послал шесть пограничников за лошадьми, мотоциклами и автомашиной, а новые мотоциклы мы закидали ветками. Тем временем, бойцы вытащили все, что было припрятано у меня в блиндаже: три кавалерийские шашки, вещмешок с противопехотными гранатами, другой – с «лимонками», еще один – с патронами для «ТТ» и «Нагана».
Кстати, забыл рассказать – когда меня откопали из земли, в правой руке оказался «Наган» без патронов. Откуда он взялся, не знаю. Так что теперь у меня стало два пистолета «ТТ» с четырьмя запасными обоймами. Кроме этого мое вооружение составили граната на поясе, стандартный штык-нож и финский нож. Револьвер я почистил, зарядил и положил в полевую сумку, добавил туда же пару гранат.
Со стороны Буга послышался гул автомашины. Подъехавшие трофейщики остановились на краю заставы и разбежались по полю боя словно тараканы. Я незаметно подкрался к водителю и, когда он вышел из машины, ударил его ножом в сердце. Оставив его около кабины, я зашел за кузов, куда тащил восемь винтовок немецкий солдат. Ему было тяжело, и он нагнул голову, это помешало ему заметить меня. Его я тоже ударил в сердце. Жора страховал меня с другой стороны машины. Он тоже уже убил одного фашиста, заколов его штыком. Я притаился за кузовом, держа в руках винтовку с примкнутым штыком. Подошли еще два трофейщика. Одного я проткнул штыком, а другого – застрелил.
Пограничники собрали разбросанное оружие. Я приказал раздевать немецких солдат до исподнего и забирать все личные вещи, особенно оружие и боеприпасы. Все это сдавалось старшине, он разберется, что с этим делать. Дело в том, что у нас не ничего, даже пуговиц и ниток с иголками. Немцы снарядами и бомбами все смешали с землей. Я уже не говорю про перочинные ножи, ножницы и бритвы.
У меня сохранился в резерве большой ящик с патронами на двадцать цинков по 1200 штук в каждом. Пока мы бегали по полю и собирали трофеи, ребята уже набили патронами пустые ленты к пулемету Максима и диски к «Дегтяреву». Четыре немецких мотоцикла, снаряженные пулеметами МГ-34, были готовы к бою. Я решил ударить по понтонной переправе.
Шестерых тяжелораненых погрузили на пароконную телегу. Имеющие легкие ранения и ранения средней тяжести разместились вместе со здоровыми бойцами в кузовах автомобиля «Рено» и «Опеле», отбитом у трофейщиков. Кухню подцепили к последнему. На всякий случай взяли с собой телегу с водой, планировался большой поход по открытой местности.
Хочу рассказать, что 20 июня к нам на три дня для планового медицинского осмотра личного состава прислали фельдшера. Когда началась война, и связь с командованием была потеряна, старшина медицинской службы Филипп Евгеньевич Комаров остался с нами и стал лечить раненых. Так, у нас появился грамотный медик. Филиппу Евгеньевичу было 49 лет, и он всю свою жизнь послужил в армии. Он был очень опытным специалистом.
Отправив телеги и автомашины с ранеными в сопровождении трех кавалеристов вперед, мы захоронили геройски погибших бойцов. Кавалерия, как разведка для всего отряда, двигалась несколько впереди. За ней, как приманка, ехала телега с ранеными, прикрывали ее две автомашины, с пулеметами Дегтярева на крышах и пулеметами Максима в кузовах. Проводив колонну, я взял с собой двадцать пограничников, разместил их всех на мотоциклах по четыре-пять человек на каждом, и мы поспешили к месту переправы, где немцы навели понтонный мост.
К нашему приезду переправа оказалась пуста. На нашей стороне у понтонного моста стояли четыре немецких средних танка. Рядом находились их экипажи. Настроение у немцев было приподнятое. Из разговоров я понял, что они ждут отставших. В это время на переправу въехала колонна из четырех автомашин с пушками, которую возглавляли четыре мотоцикла с колясками. Переправа была длиной около шестидесяти метров.
Мы легко уничтожили танкистов ножами. Стали ждать автомашины и мотоциклы с другого берега, разместив по два пулемета с каждой стороны, чтобы их огонь был кинжальным. Снайперы выбили мотоциклистов, пулеметчиков, водителей и старших автомашин. Пулеметчики ударили по кузовам, где находилась пехота. Те, кто успел выпрыгнуть, попали под огонь снайперов. На все про все ушло одиннадцать минут.
Уничтожив вражескую батарею на марше, мы проверили техническое состояние автомашин и пушек. Все находилось в рабочем состоянии. Танки, стоявшие на нашем берегу, тоже были в рабочем состоянии. Я решил дождаться танковой колонны и ударить по ней, когда она въедет на понтонный мост. Мы разместили с каждой стороны моста по два трофейных танка, вкопав их практически по башни в речной песок.
Использовать в этом бою трофейные орудия я не стал, а оставил их прицепленными к автомашинам. Все равно после двух-трех залпов ответным огнем наши огневые точки разнесут в пыль. Вскоре после того, как к встрече врага все было готово, немецкая танковая колонна вышла на понтонный мост. Я насчитал тридцать бронированных машин. Когда первый танк доехал до нашего берега, на мосту находилось одиннадцать боевых машин. Мы открыли огонь одновременно по голове и хвосту колонны.
Ребята поработали отлично. За девять минут было уничтожено одиннадцать танков на понтоне и еще четыре – на берегу. Мост окутало дымом, на нем, как одиннадцать факелов, горели танки. Но и нам стало жарко – уцелевшие танки открыли огонь по нашим позициям. Мы еле успели унести ноги, как прилетела авиация и целый час утюжила наши бывшие огневые точки. Зато не надо было уничтожать вражеские танки, которые мы использовали для атаки на немецкую колонну.
Я посчитал, что на сегодня мы свою задачу выполнили. Дальше охранять границу не имело смысла. Погибнуть просто так не хотелось, нам еще Родину от врага освободить нужно. Поэтому я принял решение догонять колонну с ранеными. Она не успела далеко уйти, мы быстро нагнали наших товарищей. Мотоциклы я теперь поставил во главе колонны, а четыре отбитых у немцев грузовика с пушками ехали в середине.
Сначала наш путь лежал по лесному массиву, но через семь километров лес кончился. Судя по карте, нам предстояло проехать порядка тридцати километров по открытой местности. Мотоциклы и трофейный «Опель» были оборудованы рациями. Для их использования мы выбрали частоту и канал, которые, как нам казалось, не заняты немцами. На всякий случай придумали код общения: каждый выход в эфир начинался с числа 17. Принимающая сторона должна была начать свою передачу с числа 83. В сумме получалось 100. Пока хоть какая-никакая предосторожность. Эти числа должны были назвать друг другу и командиры групп, чтобы при встрече не перестрелять друг друга.
Нам очень повезло, за время движения по открытой местности нас никто не встретил и не обстрелял. Мы снова въехали в лес. Через некоторое время колонна остановилась. Я прошел вперед, чтобы узнать, в чем дело. Оказывается, дорогу перегородила пароконная телега, на которой лежали шесть мешков пшеницы и столько же овса. Было похоже, что она ехала на мельницу. Под телегой мы обнаружили три трупа – молодой женщины лет двадцати пяти и двоих детей – мальчика лет пяти и девочки лет трех. Предав их тела земле, на табличке, установленной на могиле, мы так и написали: «Женщина с двумя детьми».