Огненные сердца
Шрифт:
Множество разных эмоций отразилось на лице Соломона, но на его лице не отразилась тревога перед угрозой Ченса. Наконец он снова обратил взор на горы, и на его лице появилась усталость. Печальным шепотом Соломон проговорил, не заботясь о том, услышит ли его Ченс:
— Я уже жалею об этом, Ченс, — жалею каждый день, все шестнадцать лет жизни.
ГЛАВА 5
По Кердалену распространился слух о пожаре в лесу по другую сторону гор и о том, что уже сотни человек отправились на борьбу с ним. Если засушливая
Грохот приближающегося фургона привлек внимание людей в лагере. Через несколько мгновений на тропе на Муллан появился фургон Лимана, несущийся во весь опор.
Люди засуетились, готовясь остановить взбесившегося коня, если потребуется, но едва достигнув лагеря, Лиман встал на козлах и потянул поводья изо всех сил, заставляя коня остановиться перед одной из палаток.
Лиман потерял шляпу, его седые волосы были растрепаны, и он казался сумасшедшим. Он снова рухнул на козлы и затрясся, озираясь перепуганными глазами.
Фургон окружили рабочие, Лимана засыпали вопросами, но он никому не отвечал. Все заметили, что его одежда испачкана, на лице виднеется несколько царапин, а борода, обычно тщательно расчесанная, лежит на груди спутанной кучей. Рукав пиджака Лимана болтался на нескольких нитках.
Рабочие еще пытались хоть что-нибудь выяснить у Лимана, когда через толпу пробились Ченс, Дженна и Соломон.
— Ради Бога, Лиман, что случилось? — спросил Соломон, встревоженный не менее, чем остальные.
— Я… меня ограбили… — с трудом выговорил Лиман, еле переводя дыхание и хватаясь за грудь. — Какие-то люди остановили меня… несколько миль отсюда. Я думал… меня убьют. Я вез деньги… жалованье рабочим… и они забрали их…
Вокруг поднялся рев гнева и досады. Все немедленно пожелали узнать, почему Лиман вез деньги сам, когда обычно их доставляли на фургоне с многочисленной охраной.
Вопросы сыпались со всех сторон, толпа понемногу заводилась. Ченс, Дженна и Соломон удивлялись, зачем Лиман изменил порядок доставки, не посоветовавшись с ними.
Ченс пробился к фургону и забрался на козлы.
— Незачем тревожиться: вы получите свои деньги, как только мы доставим их сюда.
— Это снова проклятый Дерфи! — завопил кто-то.
— Доказать это мы не сможем. Почему бы нам не послушать, что скажет Лиман?
Под многочисленными взглядами Лиман начал рассказ:
— Грабителей было четверо. На лицах у них были платки, и потому я никого не узнал. До нас с Генри дошли слухи о том, что готовится ограбление. Мы не знали, какой из фургонов хотят ограбить, но не могли пропустить слухи мимо ушей. Мы поговорили с охранниками, которые обычно сопровождали фургон, и решили, что будет лучше оставить фургон без охраны, чтобы не вызвать подозрений. Охранники согласились. О наших планах знали только
Разъяренная толпа была готова броситься по дороге, разыскать охранников и угрозами вырвать у них признание, но Ченс заставил всех замолчать.
— Всем вернуться к работе! Вы получите лишний день отпуска, когда все разрешится.
Рабочие протестующе забормотали — многие из них душой уже были в городе — но выполнили приказ Ченса. Когда все разошлись, разобрав инструменты, Ченс спрыгнул с козел.
Лиману едва хватило сил, чтобы выбраться из фургона. Цепляясь за борт, он повернулся к Соломону:
— Мы с Генри ошиблись. В Кердалене мы хотели посоветоваться с вами о том, что творится здесь, но в гостинице нам сказали, что вы уехали. По-видимому, мы разминулись по дороге.
— Где Генри? — свирепо спросил Соломон. — Только не говори, что эти ублюдки убили его!
— Нет. Поскольку вначале пути нам никто не помешал, он оставил меня и отправился к Айвсу — тот находится возле одного из мостов.
Соломон кивнул, лихорадочно размышляя. Случившееся его совсем не радовало, но с этим приходилось мириться.
— Иди выпей виски, Лиман. И не тревожься — мы справимся с этой неудачей.
После того как Лиман ушел, Соломон повернулся к Дженне и Ченсу.
— Если этот чертов Дерфи или кто-то другой думает, что способен разорить меня, он ошибается! Но нам нужно предвидеть подобные случаи, если мы не хотим, чтобы они повторились. Нашему сопернику ничего не светит.
Соломон взглянул на Ченса, который распрягал коня.
— Я хочу, чтобы ты и Дженна отправились в Кердален и получили деньги вторично. Для этого понадобятся две подписи, но я не собираюсь возвращаться в Кердален, а затем вновь тащиться сюда. Кроме того, я хочу осмотреть дорогу.
— Дедушка, тебе нельзя ехать одному, — возразила Дженна. — Врач сказал…
— Со мной все в порядке, Дженна. В полном порядке.
— Зато для Дженны поездка может быть небезопасной, Соломон, — вмешался Ченс. — Особенно после того, что случилось с Лиманом.
— Она может только поставить подпись и сразу вернуться сюда, а ты с охранниками привезешь деньги позднее. Отбери шесть или восемь лучших охранников у моста. Мост пока покараулят рабочие. Когда вернутся охранники, которые должны были сопровождать фургон, их надо как следует расспросить. Не могу поверить, что Генри и Лиман решились на такую глупость, но денег уже не вернуть, и потому нет смысла горевать о них.
Распрягая коня, Ченс постепенно переставал прислушиваться к словам Соломона. Проведя рукой по шее животного, Ченс заметил, что на ней почти нет пены. Даже такой сильный и привычный к длинным переходам конь должен был выглядеть более усталым, если бы его прогнали галопом две мили. Однако дышал он ровно. Казалось, что галопом его пустили только тогда, когда впереди показался лагерь.
Ченс взглянул в сторону палатки, где скрылся Лиман. Он прибыл в лагерь испуганным, он задыхался. Но если бы коня пришлось гнать галопом целых две мили, сейчас Лиман не мог бы сделать ни шагу.