Огненные слёзы
Шрифт:
Некоторое время Бабли молчал, неотрывно глядя на Юту, а затем кивнул.
Глава 6. То, что нам дорого
Леда возвращалась домой восточными коридорами. Была ещё глухая ночь. На улицах не было ни души, только крошечные пылинки кружились в тусклых лучах пробивавшегося с потолка света. Леда шла настолько бесшумно, что почти не тревожила их, как бы проплывая сквозь сам воздух. Но даже она не услышала, когда за её спиной возникла ещё одна тень.
— Не поздновато ли для прогулок в одиночестве? Кто-то может решить, что ты крадёшься по коридорам с недобрым умыслом.
Леда резко обернулась, застигнутая врасплох. Этот голос она узнала бы среди тысяч других: и сквозь грохот сражения, и шепчущим не громче шороха песка.
— И с чего бы кому-то так думать, Нагир? — спросила она мужчину, стоящего напротив, и гордо подняла подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
Леда была высокой, но чтобы сравняться с Нагиром, ей пришлось бы вытянуться и встать на цыпочки. Мужчина, сложа руки, прислонился к стене. Он был не только высоким, у него было мощное для атлурга телосложение и необычный цвет глаз. Они были очень тёмными, почти карими. Спутанные волосы были собраны на макушке.
Весь внешний вид Нагира был неряшливым. Мощный подбородок и широкие скулы заросли щетиной, как будто ему было недосуг побриться. Кофта была засалена и порвана на локтях. Штаны потёрты настолько, что невозможно было определить их первоначальный цвет. На правой штанине расцвело яркое пятно, похожее на засохшую кровь.
Нагир смотрел на Леду сверху вниз, с насмешливой ухмылкой, но не презрительно.
— Может, с того что человеку, который не прячется, незачем скрывать своё лицо под хилтом? Или ты боишься, что твою нежную кожу обожгут эти смертоносные лучи?
Нагир повёл рукой в сторону, раскрыв её ладонью вверх. На ней, словно на сцене, в свете солнечного луча заплясали пылинки, закручиваясь спиралью от его дыхания. Мужчина продолжал улыбаться, в то время как его тёмные, как стоячая вода, глаза сверлили Леду, проникая прямо под кожу.
Девушка шумно втянула в себя воздух, готовая ответить что-то резкое, но в последний момент сдержалась. Вместо этого она произнесла:
— Не могу сказать, что эта встреча, как и все остальные, оказалась приятной, но в любом случае мне пора идти. Так что прошу прощения, и да будет Руг благосклонен к тебе и твоим близким.
Леда сделала шаг по коридору прочь, подальше от этого мужчины, но он резко оторвался от стены и в мгновение ока перегородил ей дорогу. Руки Нагира по-прежнему оставались скрещенными на груди, но теперь он стоял всего в шаге от Леды. Она быстро отступила назад. Нагир заговорил изменившимся тоном. Он больше не улыбался.
— Думаешь, я не знаю, куда вы ходите по ночам? Ты и жалкая горстка последователей Корта?
Леда тряхнула головой:
— И откуда тебе знать, куда я хожу по ночам? Разве только ты следишь за мной?
Нагир скривился, будто ему под нос сунули цветок Рух.
— Мне нет в этом нужды. Все в Утегате знают, куда и зачем вы ходите. Пойми, твоему мужу не быть Кангом. Он не справится.
В словах мужчины не было злобы или попытки оскорбить Леду. Он произнёс это, как не подлежащий сомнению факт — сухо и бесстрастно.
— Раньше ты так не считал, — мягко ответила Леда.
Она не разозлилась и вообще не проявила никаких эмоций, если на это рассчитывал Нагир.
Её слишком спокойный ответ явно не удовлетворил его. Нагир даже отвернулся, и Леда гадала, сделал ли он это, чтобы подавить гнев или чтобы скрыть от неё свои истинные эмоции. Его ответ прозвучал глухо.
— Многое изменилось с тех пор. Кроме одного: он по-прежнему тебе не подходит.
Нагир снова посмотрел девушке в глаза. И не было в этом взгляде ни злости, ни вызова. Наоборот, он был до неприличного интимным: слишком открытым, слишком беззащитным.
Леда опустила глаза к его поношенным, нелатаным сапогам, и произнесла холодно:
— Об этом не тебе судить. А теперь мне пора идти.
Не поднимая взгляда, Леда обошла Нагира. Он замер на месте, словно изваяние Гадруна — бога скорби и одновременно отмщения. И когда Леда уже выдохнула с облегчением, решив, что неприятная встреча окончена, на её запястье сомкнулись твёрдые прохладные пальцы.
— Подожди, — быстро заговорил Нагир. — Есть и другое решение. Присоединяйтесь к Гвирну. Нам не обязательно враждовать. Нам с тобой. Приходи на встречу завтра, и ты поймешь, что лучшего Канга, чем Гвирн, у нас не будет. Твой муж никогда не подходил на эту роль. Он слабый и слишком мягкий. К тому же он не один из нас. Он не справится с народом.
Это было уже слишком. Леда с силой выдернула руку из крепкой хватки. На запястье остались красные следы, но девушка не обратила на это внимания. Очень спокойно и очень холодно она сказала:
— Не забывайся, Нагир. Мой муж — ругат. Он является атлургом, частью народа. Его многочисленные и славные знаки напомнят тебе об этом. И помимо прочего, он — всё ещё мой муж, и таковым и останется.
Не желая слушать, что ещё может сказать мужчина, Леда отвернулась и зашагала по коридору. Он ничего не ответил и не произнёс ей вслед ни слова.
Леда не оборачивалась, чтобы взглянуть на него, но перед глазами всё равно стояла непрошеная картина: Нагир, в одиночестве застывший в пустынном коридоре. Его крепкие плечи опущены, поношенная, дряхлая одежда, словно укор, напоминает о том, в какое жалкое состояние может придти человек, о котором некому заботиться, если самому ему нет до себя никакого дела. Он молча смотрит в коридор, в котором только что была Леда. Сильные руки безвольно висят вдоль тела, в глазах — боль.
Дойдя до дома, Леда остановилась и посмотрела на отметины на запястьях, уже начавшие наливаться тёмно-синим. Она подумала о том, что пару дней придётся носить кофты с длинными рукавами, чтобы скрыть от мужа синяки.
***
Когда тем вечером, около двух недель назад, Юта шла из библиотеки домой, она была решительно настроена на борьбу. Ничто не могло её остановить, и уж точно она не могла представить, что согласится на предложение Бабли. Но теперь она знала, почему сделала это.