Огненный князь 4
Шрифт:
История помнит, как они в свое время продались Ватикану вместе с Вяземскими и Салтыковыми. Правда, Меньшиковы тогда отделались изгнанием, в отличие от незавидной участи остальных. И каких трудов им стоило вернуться обратно. Но на этот раз так просто они не отделаются.
— Пока я ничего писать не буду, -тщательно подбирая слова, сказала Марина. — Это дела рода. В конце концов, я же не пострадала.
— Гуманность — это хорошо, -ответила Вероника. — Главное, чтобы она была не во вред. Но на данный момент нам достаточно заявления Багрянина. И если к твоему отцу формально претензий у нас нет, то вот к остальным их более чем достаточно. Сейчас с ними поработает дознаватель. Посмотрим, что они скажут. На сегодня я освобождаю тебя и Тимофея от занятий. Отправляйтесь домой и хорошо отдохните. Багрянин, на пару слов.
Выйдя, я плотно закрыл дверь и выжидающе посмотрел на нее. Вероника заметно нервничала, что было на нее очень непохоже.
— В общем, я подумала и согласна на твои условия. Но бойся, Багрянин, если ты после этого откажешься от своих слов! Ради этого мне придется сунуть свой нос туда, куда не следует, поэтому я должна знать, ради чего иду на такой риск.
— Да что в этом может быть такого секретного? —не выдержал я. — Почему об этом все боятся говорить? Ну, поссорились два рода, ну, повоевали. Да, с очень печальным итогом. Но секреты на императорском уровне — это вне моего понимания.
— Вот когда узнаешь, тогда и поймешь. Все, я убежала. Мне еще со стражей разбираться. Явно тут без их длинных хвостов не обошлось. Ох, и получат они у меня. Совсем распоясались при старом начальнике. Не прощаюсь.
Клюнув меня в щеку, она развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. А я смотрел ей вслед и думал, что на самом деле все складывается не так уж и плохо. Вот только очередная претендентка на мое сердце и прочие части тоже оказывается со своими тараканами.
Я вообще могу привлечь хоть кого-то без багажа проблем за спиной? Прикинув мысленно, я понял, что нет. Да и ладно. Зато они все красивые.
Утешившись этой мыслью, я вернулся в палату, где Марина уже заканчивала одеваться. К-хм, наверное, стоило бы сначала постучаться, но как-то я об этом не подумал.
Когда я распахнул дверь, она как раз застегивала блузку и я успел заметить мелькнувшую в разрезе грудь. Поймав мой взгляд, она смутилась, но сделала вид, что ничего не произошло.
— Ну что, домой? Только я сначала своих проверю. Их в карцер посадили, но вроде бы уже должны были выпустить.
Я тут же связался через ГЛИС со всеми, мысленно дав себе пинка за то, что не сделал это сразу. Но в оправдание могу сказать, что я переживал за Марину. К счастью, в этот раз мое чутье меня подвело, тревога оказалась ложной.
И все же, не привык я пока к высоким технологиям Аштаэлии. Отозвались все. И нет, меня никто ни в чем не обвинял. Наоборот, все писали, как здорово они вломили старшекурсникам. Вот только я знал, что ими пришлось пережить. Открыв заявки, я пометил их как приоритетные. Пусть я про них ничего не знаю, но они могли остаться в стороне в этом инциденте — и их бы никто не осудил. Но они так не сделали, доверившись мне. А значит, теперь и я должен был им показать свое доверие. Пообещав им всем завтра встретиться и все обсудить, мы с Мариной оседлали Огонька и отправились в поместье.
Я несся по городу, сзади Марина прижималась ко мне, и я вновь чувствовал поток энергии, что шел от нее ко мне, а от меня к ней. Это было настолько приятно и возбуждающе, что я едва контролировал движение. Последней каплей стал нежный укус за мочку моего уха и слова: «Я тебя хочу!».
Все, крышу сорвало окончательно, а скорость возросла в несколько раз. Добравшись до поместья, я быстро загнал ховер в гараж, и мы, взявшись за руки, понеслись к дому. Желание захлестнуло нас волной и весь мир сузился до дороги в спальню. Но вы же помните про черный экран, да?
В тот самый момент, когда мы почти добрались до заветной постели, перед нами возникла служанка и доложила, что граф Меньшиков ожидает меня в приемной. Мой зубовный скрежет слышало, наверное, все поместье. Хотя, возможно, потому, что мы это сделали с Мариной синхронно.
Глубокий вдох — выдох, попытка взять себя под контроль. Удалось только со второй попытки.
— Марин, иди к себе, а я пообщаюсь с графом. Не возражай. Я помню, что ты хотела с ним поговорить. Но сначала это сделаю я. В конце концов, это он пришел ко мне и я, как глава рода, обязан его принять. И не переживай. В этом доме тебе ничего не угрожает.
Поцеловав ее, я направился в приемную, мысленно готовясь к драке.
— Тимофей Владимирович? —высокий светловолосый мужчина, одетый в строгий сюртук, встал с кресла.
— Павел Николаевич? —слегка кивнул я, как равный равному. — Прошу садиться.
Несколько минут мы молчали, разглядывая друг друга. Граф нервничал, это было видно невооруженным глазом. А еще он злился. На меня, на свою дочь, на этот мир, в котором у него были связаны руки. И на то, что ему, всесильному графу, главе большого рода, пришлось явиться на поклон к мальчишке, который ему и в подметки не годится. Все это ясно читалось на его лице, которое он, похоже, забывшись, абсолютно не контролировал. И это привело меня в самое благодушное настроение. У меня сегодня радость, я кому-то сделал гадость!
— Тимофей…Владимирович, -с запинкой начал он. Интересно. То есть, то, что мой отец мне вовсе и не отец, для него не тайна? Или ему претит называть меня по имени-отчеству?
Не удивлюсь, что папаша все же растрепал семейную тайну. С другой стороны, формально в табели о рангах я был выше его по положению и был бы на моем месте кто-то иной, то было бы все нормально. А тут… В общем, я его прекрасно понимал и решил, что непременно выбью спесь из этого надутого мужика.
— Разговор, как вы понимаете, пойдет о моей дочери, что находится на территории вашего поместья.
— Странно, а я думал, вы захотите поговорить о нападении ваших сыновей на меня. Кстати, вам известно, что они сейчас сидят в карцере академии? Говорят, препоганейшее место… Или я мог бы предположить, что речь пойдёт о пытке похищения Марины с использованием вытяжки из аштанитов. Или о том, что виновным в этом грозит ссылка в Нижние миры. Про их сопровождающих я и спрашивать не буду. Не думаю, что вам интересна их судьба.
— Об этом я буду разговаривать не с тобой!
– сверкнул он глазами. Ого, а мужик-то уже на грани! Интересно, можно ли его слова счесть оскорблением и спустить на него, ну например, Лихо? — Сейчас меня интересует моя дочь, что находится у тебя, а остальное тебя не касается. Есть претензии — уверен, мои сыновья с радостью их удовлетворят на арене. А дочь я требую выдать.