Огненный котёл
Шрифт:
Паунд даже не попытался сдерживать гнев.
— Нелепость! — Хлопнул он рукой по столу, будучи более чем раздражен этим выскочкой-профессором. Он слышал много гадких слухов об этом человеке, о его эксцентричности, странных полетах фантазии и о других особых чертах, которые Паунду не доставляло желания обдумывать. И теперь он делал подобные заявления перед самыми высокопоставленными офицерами Королевского флота! Нелепость была совершенно не тем словом, чтобы выразить недовольство, явно проступившее у него на лице.
— Вы утверждаете, что эти снимки аналогичны тем, что были сделаны годом ранее, и эти два корабля — один и тот же? Нелепость!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ ПЕРВЫЕ
«Здесь мною входят в скорбный град к мученьям,
Здесь мною входят к муке вековой…
… Оставь надежду всяк, сюда входящий»
ГЛАВА 13
Карпов вошел в офицерскую столовую, и разговоры сразу стали тише, в особенности за дальним столом, где виднелись широкие плечи и шерстяная шапка Орлова [34] . Бывший начальник оперативной части, а теперь просто лейтенант морской пехоты сидел рядом с шайкой молодых Starshini, один младший лейтенант также смеялся его шуткам. Их внезапное молчание заставило Орлова обернуться через плечо, и, садясь на свое место, Карпов услышал, как Орлов протянул сквозь зубы «Mudak…». Кто-то из соседей осторожно толкнул его локтем, что побудило Орлова сказать уже в голос «Mne pohui!», говоря, что его это не колышет.
34
На всякий случай — у этих варваров принято головной убор за столом снимать
Карпов проигнорировал это, продолжая есть в повисшей тишине и пытаясь сосредоточиться на последнем инструктаже у Федорова и о том, что ожидает их впереди. Однако ситуация все время заставляла его возвращаться к тому последнему моменту на ГКП, когда он изо всех сил пытался выпустить ракету, а Орлов молча стоял рядом, ничего не сказав и не сделав, когда адмирал перехватил управление.
Прокручивая это в уме, он ощущал себя совершенно неправым. Орлов поддержал его решение, но так вышло, что он втянул его в это, ни разу не подумав. В какой-то степени он ощущал себя преданным, но еще более стыдно ему было за то, что он решил заручиться поддержкой такого олуха, как Орлов. Однако уже собираясь перенаправить свой гнев на него, он вспомнил и то, как открыл люк морпехам, глупо решив, что они прибыли по его собственному приказу и даже не подумав, что Вольский уже мог восстановить контроль над кораблем.
На себя посмотри, подумал он. Ты же знал, что это будет только вопрос времени, когда кто-то попытается пройти в лазарет и освободит адмирала. И ты знал, что он немедленно восстановит контроль над кораблем. Вот почему ты заперся на ГКП, полагая, что присутствия Орлова будет достаточно, чтобы остальные офицеры сидели молча. Ты хотел выпустить чертову ракету и ты это сделал, порвав американцев к чертовой матери. Но однажды тебе придется встретиться с ними. Да, однажды ты встретишь всех, кто погиб в моря из-за твоей дурости. Так что забудь про Орлова. Вини себя. Да, ты именно тот урод, которым он назвал тебя, и даже хуже.
Через какое-то время Орлов достаточно слышимо рыгнул и встал, держа стакан с кофе в руке, и направился к выходу мимо Карпова. Капитан сразу понял, что он что-то задумал, так как офицеры всегда оставляли посуду на столе, откуда ее убирали потом, и никогда ничего не забирали с камбуза. В повисшей тишине Орлов прошел мимо Карпова, а потом сделал вид, будто споткнулся.
— Смотри, куда идешь! — Резко сказал Карпов, прекрасно понимая, что Орлов умышленно пролил кофе на его правое плечо, и еще более прекрасно понимая, что тот собирался не обратить на это внимания.
— Виноват, товарищ капитан, — саркастично сказал он. — Я вас не заметил. Вот этого как-то
Младшие офицеры начали расходиться один за другим, и некоторые из них осмелели настолько, чтобы пройти мимо Карпова, а некоторые даже демонстративно держали в руках стаканы с кофе, хотя никто не позволил себе ничего большего. Если бы, подумал он, я бы их них котлету бы сделал, однако случившееся показало, что он не рискнул выступить против Орлова, несмотря на то, что был старше по званию и имел должность старшего помощника. Это уже не могло защитить его.
Все разошлись, и Карпов взялся за еду, усталый, злой, униженный и делающий выспаться. Он встал, и только тогда заметил, что Орлов поставил стакан с кофе на его стол, так, чтобы она упала на палубу, облив при этом скатерть. Его плечи поникли, он развернулся и направился через дверь, но в коридоре сразу заметил, что кто-то идет ему навстречу. Это был Орлов.
— Ох, товарищ капитан, — сказал он. — Виноват. А где вы забыли свои погоны?
— Yob tvou mat, Орлов! — Воскликнул Карпов, указывая тому, что ему следует сделать с собственной матерью. — Где ж твоя борзость была тогда, на ГКП?
Это был первый раз, когда они оба заговорили о своей неудавшейся попытке захватить корабль, и от сказанных слов прорвало обоих.
— Да пошел ты, Карпов! Ты меня напарил! Задурил своими планами, а я был настолько глуп, чтобы тебе поверить!
— Давай, просто скажи, мы у тебя сдали нервы, и твоя смелость снова при тебе! Ты же так любишь на всех наезжать, но только не на морпехов! Только не на тех, кто может дать тебе под зад!
Орлов рванулся к нему, схватив Карпова за куртку, несмотря на явную боль в руках. Он был на двадцать килограммов тяжелее и на голову выше, так что проблем с «наездом» у него не возникло.
— Точно, Карпов. Все как тогда, когда дело дошло до ракет. Ты такой отдал приказ, а потом стоял и смотрел, чтобы я подтвердил твой приказ! Ты вывалил на меня целую кучу говна, чтобы потом свалить все на меня, если все пойдет в жопу. Да?
— Руки убери! — Лицо Карпова покраснело от злости.
— Да? И что же вы сделаете, товарищ капитан? Трояка здесь нет, да? Или пойдете жаловаться Вольскому? Или на мостик, докладывать Федорову? Piz-da!
Карпов попытался вырваться, но Орлов сам убрал одну руку и сильно ударил его в живот, заставив согнуться пополам, хотя и сам поморщился от боли в перевязанной руке. Он оттолкнул Карпова, сбив его с ног, и навис над ним с довольной ухмылкой.
— Na kaleni, suka! — Прошипел он. — Иди пожалуйся Федорову, и просто радуйся, что получил не ножом. — Он развернулся и пошел прочь, грохоча по палубе тяжелыми ботинками.
Ночь сгущалась. На борту «Кирова» сменилась вахта — кто-то отправился на несколько часов сна, другие заняли места по боевому расписанию. Третьи расположились на камбузе, выстраиваясь в очереди за теплым молоком, бутербродами с сыром, кашей и горячим чаем. Федоров решил понизить степень боевой готовности, несмотря на то, что обнаружил преждевременный выход в море кораблей 7-й крейсерской дивизии итальянского флота. Они справились с 3-й дивизией Да Зары достаточно легко, но другие цели, все еще направляющиеся в их сторону, вызывали у него обеспокоенность. Итальянские крейсера были быстры — каждый из них был способен развить тридцать узлов, так что «Киров» продолжал мчаться на север на самом полном ходу.