Огненный нож
Шрифт:
Тонкие деревца трещали под напором тел, фонари на ветках бешено раскачивались и прыгающий огонь освещал толпу с задранными вверх лицами, отмеченными одной печатью - печатью ненависти. Повсюду, точно молнии, вспыхивала сталь. Беспрерывно пели тетивы луков. Цветы, кусты, дорожки все было разорвано в клочья яростным вихрем сотен ног. Вдруг раздалось глухое "тумп!" - воины притащили откуда-то деревянный брус и, пользуясь им как тараном, пытались взломать дверь.
– Цельтесь в людей у тарана!
– рявкнул Конан, натягивая лук - самый тугой,
Сильно выступая вперед, балкон мешал осажденным целиться в тех, кто держал брус впереди, зато они легко перебили другую половину воинов, вынудив оставшихся бросить тяжелый таран. Случайно оглянувшись, Конан с удивлением увидел Нанайю в юбке из полосы шелка. Она азартно пускала стрелы вместе со всеми.
– Я, кажется, сказал тебе...
– начал он, но девушка нетерпеливо махнула рукой:
– Брось! У тебя нет какой-нибудь рукавицы? Я себе все пальцы о тетиву изрезала.
В ответ Конан озадаченно хмыкнул и снова взялся за лук. Но лишь когда над шумом схватки взметнулся резкий голос Ольгерда Владислава, киммериец понял, что надежды почти не осталось. Как видно, тот уже через считанные минуты знал о смерти магистра и немедленно принял командование на себя.
– Лестницы!
– вдруг воскликнул Антар.
Конан прищуренным взглядом впился в полумрак. В свете качающихся фонарей он увидел три лестницы - каждую несли на плечах по несколько человек. Варвар метнулся в комнату и через секунду вернулся с копьем в руке.
Два воина установили в упоре лестницы, еще двое, вцепившись в боковые брусья, прошли мимо них - к башне. С глухим стуком верхние концы брусьев легли на ограждение.
– Толкай вбок! Спихивай!
– закричали зуагиры, а один просунул меч в отверстие решетки.
– Назад!
– рявкнул Конами.
– Я сам!
Он подождал, пока на лестнице не окажется несколько воинов. Первым карабкался плотный иранистанец, вооруженный топором. Вот он отвел руку за спину, готовясь ударить по деревянной решетке, но в этот миг Конан, просунув в отверстие копье, уперся в перекладину и что было сил нажал. Лестница нехотя отошла от балкона, качнулась назад. С воплями выпустив оружие, враги вцепились в перекладины. Но еще немного - и лестница вместе с людьми рухнула вниз, прямо на головы осаждающих!
– Эй, здесь еще одна!
– крикнул зуагир на другом конце балкона, и Конан поспешил на зов. Последнюю не успели поднять и до половины, а стрелы уже сразили обоих воинов у брусьев, и она упала вслед за прочими.
– Стреляйте!
– прорычал Конан, кидая копье и поднимая свой огромный лук.
Смертоносный дождь стрел, на который невозможно было толком ответить, поостудил пыл нападавших. Людская масса внизу дрогнула, разбилась на отдельно группы, и скоро каждый думал только о своем спасении. При виде разбегавшихся врагов зуагиры неистово завопили от радости, не забывая, однако, посылать им вдогонку стрелы.
Через минуту сад опустел, лишь повсюду на земле валялись трупы и умирающие. Но вдоль садовых стен и на крышах ближних
Конан решил подняться выше. Он миновал еще несколько комнат, также до отказа набитых оружием, и наконец очутился в лаборатории магистра. Одним взглядом киммериец окинул запыленные свитки рукописей, непонятного назначения инструменты, чертежи и, не задерживаясь одолел последний пролет и вылез на смотровую площадку.
Отсюда Конан мог спокойно оценить обстановку. Зелень окружала дворец со всех сторон, кроме фасада - там расположился обширный двор. Сады и двор окружала высокая наружная стена. Внутренние стены, пониже, подобно спицам в колесе, разделяли зелень на секторы.
Сад с башней, куда их загнали, находился к северо-западу от дворца. К нему примыкал двор, отделенный от сада стеной. За другой стеной, на западе, зеленел такой же сад а к юго-востоку, особнячком, раскинулся великолепный Райский сад, примыкавший к дворцовой стене.
За наружной стеной, замыкавшей дворцовую территорию, Конан разглядел крыши городских домов. Ближайший отстоял от стены не более чем на тридцать шагов. И повсюду - во дворце, в садах, в домах - мелькали огни.
Постепенно крики, проклятия, стоны и бряцанье оружия стихли до неясного шума. И тогда со стороны двора из-за стены донесся мощный голос Ольгерда Владислава:
– Сдавайся, Конан! У тебя нет выбора!
В ответ киммериец издевательски расхохотался:
– Приди и возьми!
– Я возьму!
– пообещал козак.
– На рассвете. Считай, что ты уже труп!
– Примерно то же ты говорил, загнав меня в лабиринт, но, как видишь, я жив, а обезьяна мертва.
– Конан говорил на гирканском языке. От его слов по рядам воинов прокатился ропот недоверия и гнева. А варвар между тем продолжал: - Ольгерд, ты объявил джезмитам, что их магистр мертв?
– Они прекрасно знают, что истинным властителем Джанайдара всегда был Ольгерд Владислав! Не знаю, как ты разделался с обезьяной, как вытащил из тюрьмы зуагирских псов, но не пройдет и часа, как твоя кожа будет сушиться на стене башни!
Откуда-то из глубины дворцового двора беспрерывно доносился стук молотков, визг пил, отрывистые выкрики команд.
– Ты слышишь, киммерийская свинья?
– крикнул Ольгерд.
– Мои люди строят осадную машину на колесах; в ней укроются пятьдесят воинов, и ты уже не достанешь их своими стрелами. К рассвету она будет стоять рядом с башней, и тогда тебе придет конец, грязный пес!
– Спускай своих собак. В укрытии, снаружи - я все равно их прикончу!
В ответ раздался демонический хохот, и на этом переговоры закончились. Конан обдумал возможность внезапного прорыва, но отказался от этой затеи: повсюду за стенами толпились воины, и подобная попытка означала бы верную смерть. Их крепость превратилась в тюрьму.
Итак, вся надежда на Тубала: если тот вместе с кушафи не подоспеет вовремя, то, несмотря на всю ярость, силу и искусство киммерийца, долго им не продержаться.