Огненный столб
Шрифт:
— Только попробуй, — возразила Нофрет, — и ребенок будет лежать у твоих ног.
Мекетатон прижала ладонь к округлившемуся животу.
— Не может быть. Еще рано.
— Ребенок может этого и не знать, — заметил Иоханан. — Сюда, госпожа. Войди в тень. Я позову служанок. Они будут обмахивать тебя веером, пока я найду чашку, достойную царевны, и кувшин с водой.
— Не хочу… — начала было Мекетатон.
— Тихо, — сказала Нофрет с грубой ласковостью, как обычно обращаются с детьми и животными.
На
— Он нас всех заживо похоронит, — прошептала она Нофрет едва слышно, обвевая царевну веером, чтобы медленные и сильные взмахи приносили благословенную прохладу.
Иоханан убежал и вернулся бегом, с высоким глиняным кувшином на плече. Из складок платья он достал позолоченную чашку, наполнил водой и подал с ослепительной улыбкой.
Мекетатон приходила в себя. К радости Иоханана она слабо улыбнулась, поблагодарив, взяла чашку и отпила. Ее глаза удивленно раскрылись.
— А это вкусно!
— Пей еще, царевна. Если захочешь, у нас есть еще.
Мекетатон выпила полную чашку и еще отхлебнула из второй, а потом настояла, чтобы и Нофрет, и Иоханан, и служанка с веером больше не беспокоились и тоже отдохнули.
— Она добрая девочка, — заметил Иоханан. Напившись воды и отказавшись от предложенной еды — ломтя хлеба с козьим сыром и корзинки фиг, — Мекетатон уснула на куче ковров.
— Она нездорова, — сказала Нофрет, нахмурившись. Даже во сне царевна выглядела больной. Под глазами залегли глубокие тени, и бледность ее губ Нофрет не понравилась.
— Ей рано иметь ребенка. — В голосе Иоханана слышался гнев, хотя он говорил шепотом, чтобы не разбудить Мекетатон. — Она сама еще ребенок.
— Да. — Нофрет повернулась спиной к Мекетатон и сердито взглянула на солнце. Глаза ее заслезились — после тени под навесом свет был слишком ярок.
Иоханан не спешил нарушить молчание. Немного погодя он спросил самым обыденным тоном:
— Ты давно к нам не приходила. Тебя бабушка напугала?
— Нет. Я была занята. Только и всего.
— Мы будем рады тебя видеть. В любое время. Бабушка обещает не говорить ничего слишком потрясающего.
— От нее это не зависит.
— Если сможешь, приходи к обеду. Мы собираемся зарезать ягненка к празднику новолуния.
Нофрет подняла брови.
— Это праздник вашего Бога?
— В основном, — ответил он. — И свадьба.
Ее сердце кольнуло.
— Твоя?
Иоханан удивленно посмотрел на нее.
— Что? — Голос его сорвался. — Конечно, нет! Художник Рахотеп женится на дочке
— Не знаю, смогу ли я…
— Я попрошу твою царевну.
— Нет!
Он засмеялся и не послушался. Когда Эхнатон, а за ним вся его семья вышли из гробницы, Иоханан дождался, когда царственные особы придут пить воду из кувшина и охать над Мекетатон — слишком поздно и мало, по мнению Нофрет, — и решительно подошел к Анхесенпаатон. Нофрет не успела остановить его. Он поклонился на пустынный манер.
— Госпожа, не соизволишь ли ты, своей милостью, отпустить твою служанку к нам в гости в ночь новолуния?
Царевна оглядела его с ног до головы. Нофрет ничего о нем не рассказывала, и все же она догадалась, кто это.
— Ты, должно быть, Иоханан бен Агарон. Мы родственники, я думаю.
— Да, госпожа. У нас будут играть свадьбу, и твоей служанке хочется побывать на празднике и на танцах. Ты позволишь ей пойти?
— Вы друзья? — поинтересовалась царевна.
Иоханан и глазом не моргнул.
— Думаю, да. Моей бабушке она нравится.
— Твоей бабушке… — царевна нахмурилась. — Леа? Так ее зовут?
Он кивнул. Анхесенпаатон чуть улыбнулась.
— Мой дед рассказывал мне о ней. Она ясновидящая? Ее бог говорит с ней так же, как Атон говорит с моим отцом.
— Не так… Настойчиво. Но она видит яснее, чем многие.
— Мне жаль ее… Что ж, можешь забрать мою служанку в ночь новолуния. Но чтобы она вернулась утром и могла прислуживать мне.
Нофрет открыла было рот и снова закрыла. Ни разу во время разговора ее госпожа не взглянула на нее, и, как ни странно, Иоханан тоже. Эти двое замечали ее не больше, чем тень на стене. Они распоряжались ею, и им вовсе не приходило в голову спросить ее саму.
Но возразить она не могла. Нофрет была рабыней, исполнительницей господской воли, лишенной собственного ума, желаний и права спорить. Слишком часто она забывала об этом. Чаще всего ее госпожа была снисходительна к ней. Но не сейчас. Хотя царевна, наверное, думала иначе, отпуская ее танцевать на чуждой свадьбе.
8
По мнению Нофрет, ночь новолуния настала слишком скоро. И, что еще хуже, ее хозяйка, будучи в веселом настроении, считала, что она обязательно должна пойти, к тому же нарядившись получше, как подобает служанке царевны. Анхесенпаатон заставила Нофрет надеть платье из тончайшего, почти прозрачного льняного полотна и дала ей браслеты, серьги и ожерелье из золота с лазуритом, кровавиком и малахитом. Парика Нофрет не потерпела бы, но мастер, причесывавший саму царицу, уложил ее буйные кудри в подобие парика знатной дамы.