Огненный волк (Чуроборский оборотень. Князь волков)
Шрифт:
Огнеяр привез ее к площадке княжеского святилища, подвел коня к вечевой степени, [98] снял девушку с коня и за руку вывел ее на возвышение, откуда ее было видно всем. Все широкое торжище было полно народом. При виде этого моря голов Огнеяру на миг вспомнился тот день месяца сечена, когда вся эта толпа с жадным нетерпением ждала его смерти. Воспоминание вспыхнуло и пропало, сгорело, казалось, навек. Это в прошлом. Сейчас в его сердце не было места старым обидам.
98
Вечевая
Встав на вечевой степени рядом с девушкой, Огнеяр сверху окинул взглядом толпу и быстро отыскал самого старого из посадских старейшин. Двое рослых правнуков почти на руках притащили старика на торжище и теперь пробивали ему дорогу поближе к вечевой степени. Маленькая девчонка позади тащила вишневый посох.
– Дайте дорогу Понегу, пусть он выйдет сюда! – крикнул Огнеяр.
Толпа зашевелилась, сотни голов завертелись, отыскивая старика, люди подались в стороны, освобождая проход. Правнуки вынесли Понега к самой вечевой степени, Огнеяр знаком пригласил старика подняться к нему. Ни старый Понег, ни прочие чуроборцы не узнавали в этот миг своего князя. Чуроборского оборотня как будто подменили. Куда-то подевалась его обычная угрюмая замкнутость, исчезла тьма из глаз, сгорела красная искра. На лице его было веселое человеческое оживление, в темных глазах блестела усмешка, словно он приготовил что-то удивительное. Он стал совсем другим.
– Я рад тебя видеть, почтенный старейшина! – заговорил Огнеяр, когда старик поднялся к нему.
Торжище молчало, слушая их, разглядывая девушку. Она стояла подле Огнеяра и улыбалась, и ее улыбка наполняла сердца непонятной радостью.
– Мы рады видеть тебя, князь Огнеяр, невредимым вернувшимся к родному очагу! – по обычаю, ответил Понег, невольно вложив в эти слова приветствия настоящий смысл, гораздо больший, чем смог бы еще неделю назад. – Удачен ли был твой путь?
– Мой путь был удачен, благодарю тебя. Ответь мне, старейшина, – о чем ты просил меня шесть дней назад?
– Мы с людьми пришли просить тебя о дожде, князь, – ответил старик, видя непонятную усмешку в глазах оборотня.
Светлые боги, да оборотень ли он? Старик сам теперь с трудом мог поверить, что этот самый человек когда-то на его глазах превращался в волка.
– И что я ответил тебе и людям? – продолжал допрашивать князь, как будто память внезапно отказала ему.
– Ты обещал просить о помощи берегинь, – вымолвил старик и вдруг осекся, перевел взгляд на девушку.
И вся площадь ахнула единой грудью: едва старик произнес это слово, как все поняли, кто же эта светлая дева. Это берегиня!
– Я обещал дать вам дождь, – подхватил Огнеяр. – И над землями дебричей будет дождь. Попросите об этом дочь Дажьбога.
Старик повернулся к девушке, стал рассматривать ее подслеповатыми глазами. Он плохо видел, но ощущал исходившее от нее тепло и сияние. Если Чуробор и дебричей могло спасти от голодного года только чудо – то оно пришло.
– Я слаб глазами, я плохо вижу тебя, – заговорил старик, не зная, как разговаривать с ней, как к ней обратиться. – Но если в тебе есть сила помочь нам – прошу тебя, помоги! Я стар, мне немного нужно, но помоги женщинам и детям дебричей! Если на поля не прольется дождь, дебричи не
– Боги добры, они не допустят дебричей до беды, – ласково ответила девушка, и голос ее зачаровывал, хотелось слушать ее без конца. – Я прошу Отца Ветров принести нам туч! – произнесла она, подняв лицо и руки к небу. – Я прошу Отца Мира отворить Небесные Ключи! Пусть прольется небо дождем – Мать-Земля так долго ждала его!
Вслед за ней все подняли головы к небу. И порыв ветра вдруг пролетел над торжищем, зашевелил волосы, дернул шапки, и в ветре этом был свежий, волнующий запах близкой грозы. Изумленный крик сотен голосов пролетел над торжищем, и словно отголосье, ему ответил где-то далеко слабый раскат грома.
– Отец Молний идет к нам! – радостно вскрикнула девушка. – Он идет к нам! Дайте мне воды!
От большого колодца в углу торжища, где воды оставалось на пару локтей на самом дне, из рук в руки стали передавать большую деревянную бадью, окованную черными железными полосами, с оторванной цепью.
Князь Огнеяр сам склонился с вечевой степени, без усилия взял тяжеленную бадью, до краев полную воды, и поставил перед девушкой.
Она зачерпнула обеими горстями воды, шепнула над ней что-то и бросила вверх.
Вода разлетелась радугой, мигом вспыхнула всеми семью цветами, торжище восхищенно ахнуло. Девушка зачерпнула еще воды и опять бросила в небо.
Рассеявшись сияющими брызгами, сотни, тысячи капель стали падать на толпу. Они все падали и падали, в ладонях никогда не поместилось бы столько воды. И тут все увидели, что темные дождевые облака уже затянули небо и идет дождь. Самый настоящий, свежий, обильный дождь, каждая капля которого в месяц кресень дороже серебряной монеты, потому что несет жизнь полям, хлебам, всему человеческому роду.
Крики изумления на торгу сменились криками радости. Дрожащей рукой утирая воду с лица, словно не веря себе, старый Понег повернулся к девушке.
– Я давно живу, но я не видел такого, – заговорил он, протягивая к ней руку в промокшем рукаве. – Скажи, кто ты? Ты и правда дочь Дажьбога!
– Она жила в Верхнем Небе, но теперь она будет жить среди нас, – вместо девушки ответил Огнеяр и взял ее за руку. – Это моя жена, а ваша княгиня. Ее имя – Милава, и она принесет милость богов на наше племя.
– Княгиня! Наша княгиня! – возбужденно и радостно загудело торжище.
Она останется с ними навсегда и всегда поможет в любой беде, как с этим дождем!
– Да славен будет вечно князь Огнеяр! – первым заорал один из правнуков старого Понега. И все торжище завопило под струями дождя:
– Да славен будет князь Огнеяр!
Откидывая с глаз мокрые черные волосы, Огнеяр прижал к груди руку Милавы. Стоять над толпой чуроборцев и слушать славу себе было очень приятно – особенно ему, помнившему, как его гнали прочь. Но разве он перестал быть оборотнем? Ничуть нет, полоса серой шерсти по-прежнему выбегала из-под его волос на шее и тянулась вниз по хребту до пояса. Но сейчас об этом никто не думал. Его признали князем, давшим народу благоденствие, теперь его будут благословлять и за то, что он оборотень, знающий язык Надвечного Мира. Он добыл в жены берегиню – разве кто-нибудь другой из говорлинских князей, хоть сам надменный орьевский Грозномир, способен на такое?